– Так будет со всяким, кто покусится, – произнес я за нее.
Лена вытерла мне платочком кровь – как же приятно было прикосновение ее прохладных пальчиков!
Мы обогнали сидящего на асфальте Бориса и помчались в город. Лена прояснила, как ее обманули: сказали, что тяжело заболела мать, и сразу как бы между прочим сообщили, что одна машина едет в Тирасполь. А потом насильно привезли на дачу. Через несколько часов появился Борис и изобразил обезумевшего от страсти влюбленного. Но, как сказала Лена, фантазии хватило ненадолго, пылкие слова стали повторяться, и корчи прекратились.
– И представляете, этот болван решил, что меня можно купить! «Одену тебя как царицу! В шампанском искупаю!» Банщик нашелся.
Я оглянулся на Леночку – она сидела на заднем сиденье и уже не была такой гневно-решительной; синева под глазами выдавала усталость. Я подумал еще, что она хорошо держится, не хохочет там или бьется в страшных конвульсиях… И вот сглазил… Она закрыла лицо ладонями и расплакалась:
– Что они от меня хотят, что им нужно, сколько можно… приставать ко мне? Я не хочу… чтобы…
Я тут же изогнулся, повернув к ней свое страшное лицо Квазимоды, исхитрился поймать ее руку. Для успокоительного поглаживания. Допустимый интим в наших отношениях большего не позволял. Что нужно женщине – так это вовремя выраженное сочувствие. Может, с моей стороны оно было скорее машинальным, потому как мои расшатанные нервы нуждались в успокоительном бальзаме чьей-то доброй души.
– Он мне еще доллары в пачках показывал, хвастался. Дурак! – произнеся это, Лена вдруг успокоилась, вытерла слезы и улыбнулась. – Когда ты вошел, я не узнала тебя: лохматый, небритый, лицо побитое, синяки… А сейчас – еще и вторым слоем…
– Если не третьим, – сказал я, опробуя языком разбитую с внутренней стороны губу.
– Где тебя носило? – спросила она тоном законной супруги, и эту интонацию я воспринял с трепетом.
– В двух тюрьмах побывал.
– Ты шутишь? – Ленка, кажется, собиралась надуть губки. «Ага, самолюбивая», – подумал я и постарался, чтобы мой голос зазвучал серьезно и печально: – Увы, это правда, Лена. Когда-нибудь потом я все расскажу. Только не сегодня. Потому что мы должны отвезти тебя к маме, а до этого побывать в прокуратуре и оставить наши заявления.
– Все равно ему ничего не будет, – вздохнула Лена.
– Отмажется, – поддакнул молчавший до этого Ванюха.
– Посмотрим, – сказал я многозначительно. Когда у мужчины есть черная машина, верный оруженосец и молодая красавица на заднем сиденье – он чувствует себя увереннее.
Мы тормознулись у прокуратуры, я попросил Ваню не брать с собой автомат, а закрыть его в машине; вошли в кабинет помощника. Средних лет человек в очках явно имел устойчивые взгляды на жизнь. И на посетителей. Он смотрел из-за стекол не мигая и ничего не спрашивая. Я поведал ему суть дела, конечно, он любезно предложил нам чистую бумагу, и мы все втроем написали все, что сочли нужным.