– Лиззи, – поправляю я, слегка ошарашенная. Он непонимающе смотрит на меня.
– Что?
– Лиззи. Не Лиз. Ты всегда называешь меня Лиз. Никто больше меня так не зовет. Мое имя Лиззи.
– Ладно, как скажешь. Слушай, он идет. Скажи ему, ладно? Скажи, что ошиблась.
– Ладно, – говорю я, – скажу.
Но ошиблась я, вероятно, совсем в другом.
Хотя период Елизаветинского правления многие историки относят к веку Просвещения, давшему жизнь таким гениям, как Шекспир и сэр Вальтер Рейли, не вызывает сомнений факт, что к концу жизни Елизавета стала вести себя непредсказуемо и капризно. Многие полагают, что это было вызвано чрезмерным использованием белой крем-пудры, которую она накладывала на лицо, дабы придать ему моложавость. К несчастью для королевы Елизаветы, в крем-пудре было слишком много свинца. Это вызвало у нее свинцовое отравление и негативно повлияло на мозг.
Елизавета не последняя, кто пострадал в погоне за красотой (см.: Майкл Джексон).
История моды. Дипломная работа Элизабет Николс
Женщины говорят, потому что им хочется, мужчина же заговорит, только если что-то вынудит его сделать это – например, когда он не может найти чистые носки.
Джин Керр (1923–2003), американская писательница и драматург
Не знаю, что заставило меня сделать это.
Я спросила мистера Вильямса – начальника того самого служащего, который привел нас в эту комнату, – не подскажет ли он, где дамская комната. В Англии, как видно, ее называют туалетом, поэтому я не сразу смогла объяснить, что мне требуется. Вот и все…
Все верно. Я сбежала из Центра занятости населения и от Эндрю.
Я сделала вид, что пошла в туалет. Потом выбежала на оживленные лондонские улицы, не имея ни малейшего понятия, куда направляюсь.
Не знаю, почему я сделала это. Я сказала то, о чем меня просил Эндрю – что я ошиблась и у него вовсе нет никакой работы. Полагаю, раз Эндрю платят из-под полы, Центр занятости не сможет никак это проверить. Так что вряд ли мистер Вильямс арестует Эндрю.
Когда я влезла со своим вопросом о туалете, мистер Вильяме всего лишь читал Эндрю нотацию о том, как нехорошо злоупотреблять системой социального обеспечения.
Вот тут я ушла. И не вернулась.
Теперь брожу по улицам Лондона. Абсолютно не понимаю, где нахожусь. У меня нет ни путеводителя, ни карты – ничего, только горстка английских денег. Может, надо было остаться? Зря я вот так ушла. И Эндрю прав – студентам действительно нелегко сводить концы с концами…
Хотя, конечно, проигрывание родительских денег в азартные игры этому мало способствует.
А как же быть с деньгами? Я же обещала дать ему пятьсот долларов, чтобы оплатить семестр. Ведь если Эндрю не оплатит учебу, он не приедет осенью. Как я могла так подвести его?