– Он что, такой рьяный атеист или так не любит плакаться?
– Он просто узнал по голосу, кто у нас священник, и поэтому к нему не ходит. Одно дело изливать душу какому-то абстрактному священнику, и совсем другое – своему товарищу по группе, которому потом придется смотреть в глаза. Так что, никто ничего не знает. И ты не узнаешь, потому что он себе где-то за границей приобрел экранирующий амулет.
– Он вообще слишком замкнутый какой-то стал, – сказал товарищ Пассионарио, доставая сигарету и прикуривая все тем же способом. – Я его мало видел с тех пор, как познакомился… заново, но у меня сложилось именно такое впечатление. Замкнутый, холодный… и опасный. Как пистолет.
– Ну, ты и вправду поэт! – усмехнулся Амарго. – Осталось только сесть и балладу написать – «Товарищ Кантор – человек-пистолет». Ты у нас любитель революционные стихи сочинять. Ты, помнится, и его собирался к этому полезному делу пристроить.
– Так ведь я хотел, как лучше. Я ведь знал его другим… Если честно, я не подозревал, что он таким станет. Когда он отказался работать в пропаганде, а попросился в боевики, я думал это у него временное следствие тяжелого потрясения. Чего-чего, а злым он никогда не был…
– А я знал, что он не станет работать в пропаганде. Правда, я надеялся, что он просто пошлет нас куда подальше и уйдет в неизвестном направлении, а что он попросится в боевики, я тоже не ожидал… Ну что ж, я пошел, сообщу Кантору, что для него есть работа, и пусть приступает?
– Пусть. Может, этот Ромеро хоть теперь поумнеет и научится уважать товарищей.
– Непременно, – согласился Амарго. – Кантор большой любитель плевать на инструкции, и если Ромеро скажет ему что-то вроде того, что он сказал Рико, то и драки, как таковой, не будет. Не забудь предупредить об этом Сорди.
– А ты предупреди Кантора, чтобы не вздумал убивать. А то с него станется, а Ромеро нам все-таки нужен.
– Да прям-таки, невелика потеря, – Амарго недовольно поморщился и перевел разговор на другую тему. – Как твое ухо?
– Да ничего, все в порядке. Ты же знаешь, я умею регенерировать, так что у меня все быстро заживает. Даже следов не останется, вот увидишь.
– Да я-то знаю, но ты все-таки будь как-то поаккуратнее. Как можно было так обжечь ухо? Опять самостоятельно учиться пытался?
– Да нет, я просто гладил рубашку, а в это время меня москит за ухо укусил…
– Пассионарио, ты как маленький, честное слово! Вечно с тобой что-то приключается. Представляю себе, что бы от тебя осталось годам к сорока, если бы ты не умел регенерировать. Ты что, не мог утюгом гладить, как все нормальные люди?