Пако,— тихонько поинтересовалась Ольга, не в силах смотреть, как обижают несчастных животных,— ты сумеешь растащить эти повозки, чтобы они могли проехать?
Нет,— грустно признался могучий тролль.— Я не знаю как.
А если я тебе покажу, где взяться и куда тянуть, тогда сможешь?
Ну силы-то у меня хватит...
Ввиду собственной непрактичности Ольга намеревалась помочь застрявшим господам' бескорыстно, даже не задумавшись о том, что у нее в карманах ветер свистит. Однако сами же пострадавшие все и испортили.
Эй ты! — повелительно окликнул владелец кареты, хамски указав при этом пальцем на грамотного тролля,— Ну-ка, убери с дороги эту телегу! Живо, тупое животное!
Ага, щас! — ощетинилась Ольга, тут же утратив желание помогать таким невежам.— Во-первых, сударь, вы невоспитанный хам. Сейчас же извинитесь перед доном Пако и извольте обращаться к моему другу с должным уважением. А во-вторых, он вам ничем не обязан, так что за растаскивание пробки с вас десять золотых. И с остальных тоже.
Шарик в качестве моральной поддержки басовито гавкнул.
Оскорбленный за хозяина кучер поинтересовался, не желает ли бесстыжая попрошайка попробовать кнута, и немедленно был озадачен встречным вопросом — не желает ли герой получить в глаз от тролля?
Шарик подтвердил серьезность хозяйских намерений еще одним грозным «гав!».
Ситуация получалась неловкая и неприятная — кабальеро краснел и синел, не зная, как поступить, оба кучера затравленно скрипели зубами. Горячие мистралийские парни тяжко переживали за свою мужскую честь, но мордобой с троллем не обещал ее благополучного восстановления. Циркачи — колобкообразный дяденька, пожилая дама, девушка и некто неопределенного пола — шустро скрылись в повозке, дабы ненароком не ввязаться.
Разрешить конфликт помогла дама из второй кареты. О, такие дамы не пропадают нигде и никогда, они способны справиться с любой ситуацией и повергнуть в прах любого противника звучным командирским голосом, непререкаемым потоком текста и грозной выправкой боевого бюста. Если же к указанному комплекту добавить гербы на дверцах кареты, дама становится практически непобедимой. Высунувшись из окошка, этот образец укротительниц коней и посетительниц горящих изб по-хозяйски рявкнул:
—Сударь, в такой ситуации вы еще и торгуетесь? Когда в городе враги, когда через две минуты в эти ворота будет ломиться толпа беженцев пешком, верхом и в экипажах всех видов, вы торгуетесь за несчастные десять золотых?
Кабальеро сделался непостижимо-фиолетового цвета.
Помолчите, сударыня! — огрызнулся он.— Дело не в деньгах! Задета моя честь!