– Ты говоришь сейчас, как мой папочка, – фыркнула Мэри недовольно.
– Вот и отлично. – Эдвард чуть не рассмеялся. – Лучше я останусь для тебя строгим отцом, чем потенциальным любовником.
Уперев руки в бока, Мэри смерила его нахальным взглядом от шеи до пят, задержавшись на развилке ног. Так могла бы посмотреть Имоджин. Сам себе удивляясь, Эдвард почти покраснел.
– Я никогда, слышишь, никогда не смогу думать о тебе как об отце! – упрямо провозгласила девушка.
На сей раз граф не смог удержаться и даже не рассмеялся, а расхохотался. «Нет, – подумал он, – эта девчонка создаст будущему супругу массу проблем!»
Флоренс украдкой пробиралась на конюшню. В руке у нее было зажато ароматное яблоко – угощение для Нитвит. Ей не нужны были свидетели завязывающейся между лошадью и хозяйкой дружбы.
Чмокнув кобылу в теплый влажный нос, девушка протянула ей лакомство. Нитвит раздула ноздри, словно недовольная фамильярностью, затем аккуратно взяла яблоко с ладони Флоренс. Задумчиво прожевав его, она ткнулась мордой в плечо своей наезднице. Тронутая, Флоренс чуть не прослезилась. Она на цыпочках подошла к дверце стойла, чтобы выглянуть наружу и убедиться, что никто не видел этой сцены.
В этот самый момент она и заметила Эдварда и Мэри чуть дальше по коридору. Эти двое обнимаются! И – о Боже! – что они делают?!
Мэри опустилась перед графом на колени. Руки ее ловко задирали его рубашку, тогда как губы скользили по голому животу.
Обнаженному животу Эдварда... с этими широкими кубиками мышц и темной полоской волос, спускавшейся от пупка! Когда рубаха поднялась еще выше, взгляду Флоренс открылась мощная грудная клетка, поросшая мягкими – даже на вид! – волосками, и с маленькими напряженными сосками.
До этого момента Флоренс как-то не задумывалась над тем, что у мужчин тоже есть соски. Нет, конечно, она знала об этом, но никогда их вид – ей же случалось видеть деревенских мальчишек, щеголявших под солнцем в одних шароварах, – никогда их вид не удивлял ее так сильно, как в этот раз. Боже, что за потрясающее зрелище! Такие крохотные на такой широкой груди!
Прижавшись плечом к косяку, Флоренс постаралась унять дрожь и поняла, что ее собственные груди напряглись так, что ткань платья трет соски. Пытаясь подавить всхлип, девушка прижала ладонь к самому горлу. Под пальцами бешено стучал пульс.
Она снова осторожно выглянула. Мэри исступленно прижималась к бедрам Эдварда и терлась щекой о его живот. Та часть тела, которая могла так быстро меняться в размерах, оттопыривала штаны графа, словно готовясь поддеть Мэри под подбородок. Словно толстый длинный стержень рвется наружу, подумала Флоренс, охваченная жаром.