– Погоди рассказывать! Оставь это удовольствие самой Летти!
Обе женщины обменялись объятиями и поцелуями. Искренняя, добрая улыбка преображала лицо Кэтрин, делая ее моложе и красивее. Только сейчас Флоренс пожалела об отъезде Мэри Вэнс. Другой подруги у нее не было. И появится ли? Нелегко найти человека, который всегда поймет тебя и поддержит, когда все отвернулись.
Поднявшись в экипаж, Флоренс дождалась, пока кучер хлестнет лошадей, и карета тронется, а затем задала вопрос, не дававший ей покоя:
– Кэтрин и была той девушкой, которую бросил отец Эдварда?
– Да. – Герцогиня крепче сжала набалдашник своей трости. – Это лишь один из многих его грехов. Самое странное, что Стивен на самом деле любил Кэтрин. Поэтому он был так холоден со своей женой – просто не мог ей простить, что именно она уродилась дочерью герцога, а не Кэтрин. Несчастная так и не поняла, в чем провинилась перед мужем, и полагала, что недостойна его.
Флоренс содрогнулась от ужаса. Не приведи Господь когда-нибудь испытать столько боли, сколько выпало на долю этих двух женщин по вине одного мужчины!
Эдвард наблюдал за Флоренс, и его беспокойство день ото дня все возрастало. «Не в своей тарелке» – так мог сказать про нее Дженкинс. Она не выезжала верхом, почти не смеялась и перестала тайком пробираться в питомник для гончих, чтобы угостить их чем-нибудь недозволенным. От ее былой жизнерадостности не осталось и следа. Всю неделю она, словно тень, следовала за герцогиней к ее старым друзьям, как будто не было более увлекательного занятия, чем общение со старыми перечницами.
Вдова владельца антикварной лавки с ее скучными разговорами о современных нравах (разумеется, гораздо более свободных, нежели во времена ее молодости), жена церковного сторожа в старом линялом платье – девушка не пренебрегала ничьим обществом, словно старалась как можно меньше времени проводить в поместье.
Она даже посетила это мрачное привидение – Кэтрин Эксетер, чей дом обходили стороной городские мальчишки. Зная о тех трудностях, которые пережила женщина, Эдвард мог бы посочувствовать ей, но этому мешало одно неприятное воспоминание. Когда-то маленький Фредди, которому тогда было всего три года, играя в прятки, затаился за углом дома Кэтрин. Хозяйка выскочила наружу и, словно злобная наседка, защищающая цыплят, налетела на мальчика. В гневе она обозвала ничего не понимающего Фредди «адским отродьем», чем довела его до слез. Конечно, потом она рассыпалась в извинениях, и мать Эдварда приняла их, но сам Эдвард не забыл горьких рыданий испуганного брата. Поэтому ему не было дела до того, сколь набожной была Кэтрин Эксетер и сколько средств она потратила на благотворительность – для него она навеки осталась злобной старой девой.