— Так вы назад не вернетесь? — спросила графиня.
— Теперь, должно быть, уже некуда. У меня там свеча такая, особенная. Дмитрий вон видел, знает. Нынче утром, уходя, я ее гореть оставил. Думал, если ворочусь — успею загасить. А нет, пускай всё сгорит огнем. Поселяне после скажут: вознесся Данила-угодник на небо в огненной колеснице, подобно Илье пророку. Этак, глядишь, в святцы попаду.
Павлина, еще не довсхлипывав до конца, улыбнулась, а Митя подумал: вот воистину искусный рассказчик. Завершив свою повесть, увел разговор в сторону от грустного и даже пошутил — это чтобы не оставлять на сердце у слушателей горького осадка.
— А что это у вашего сиятельства глазки красны и в дыхании хрипотца? — спросил Фондорин, повернувшись к Хавронской и внимательно глядя ей в лицо.
— Ваш рассказ тронул меня до слез.
— Нет, не то. Позвольте-ка. — Он осторожно поднес руку к ее лицу и приподнял веко. — Так и есть. Простыли, матушка. Надо болезнь в самом начале пригасить, не то расхвораетесь. Хорошо ли будет?
— У меня и в самом деле горло несколько саднит, — призналась Павлина. — Да что поделаешь? Ехать все равно надо.
— И поедете, отличным образом поедете. Только я вас сначала эликсиром напою, собственного сочинения. Как раз взял у своего знакомца необходимые ингредиенты. Так и знал, что пригодятся в дороге.
Он достал из кармана пару каких-то пузырьков, пакетик, пучок сухой травы. Махнул половому:
— Эй, принеси-ка шкалик самой лучшей водки и лимон.
В одну минуту соорудил лекарственное зелье. Половину велел выпить тотчас же, остаток смешал с горячей водой.
— Это — горло полоскать. Пойдемте к рукомойнику, я покажу, как. И воспаление как рукой снимет, вот увидите.
— Посиди здесь, крошечка, мы сейчас вернемся. — сказала Павлина, и Митя остался за столом один.
Стало быть, Данила лишился обожаемого сына два года назад, и Самсону тогда было семь, как сейчас Мите. Не мучительно ли осиротевшему отцу видеть перед собой отрока тех же лет?
И он стал мечтать, как сыщет пропавшего Самсона, который окажется жив и здоров, просто от горячки отшибло у него память. Живет он у хороших людей, ни в чем не ведает нужды. Но когда Митя приведет к нему родителя, Самсон, конечно, сразу всё вспомнит. То-то будет счастья, то-то радости! И Данила из грустного сделается веселым, а ему, Мите, скажет…
— Дружок, смотрю я на тебя, и до того ты мне нравишься, — раздался вдруг у самого его уха вкрадчивый голос.
Митя обернулся и увидел совсем рядом местного чиновника, который так пялился на него из угла.
— Такой ты, братец мой, хорошенький, что захотелось мне сделать тебе подарок, — продолжил этот самый Сизов и улыбнулся, но глаза у него остались неулыбчивые, сосредоточенные. — Пойдем во двор. У меня там полный мешок пряников. И яблочки моченые тоже есть.