Они вышли за последние дома Зеленой, где в полной тишине и темноте угадывались недостроенные здания, пустые, огороженные для строительства участки. Прибрежное разрасталось, и Зеленая была одной из оживленных строительных площадок.
Ромка остановился. Дальше идти не хотелось, и он повернулся, чтобы спросить, но сказать ему не дали. Они набросились на него сразу втроем, упали и долго упорно возились в жесткой, колючей траве.
Их было трое, а он один. И они, конечно, взяли верх. Он лежал, уткнувшись в землю лицом, ушастый сидел на ногах, мордастый держал скрученные сзади руки, а третий вытащил из кармана веревку.
- Да скорее ты… возишься, - ругался мордастый.
Наконец веревку распутали и стали связывать руки. Ромка и не сопротивлялся - решил выжидать.
Мордастый связал руки, но оборвать веревку не сумел.
- Нож не взяли, - выругался он. - Что делать? А, черт с ней…
И оставшейся веревкой он стал скручивать Ромку, переворачивая со спины на грудь и обратно. Обмотав так несколько раз и завязав на щиколотке узел, мордастый хрипло сказал:
- Все! Теперь не вырвется.
Они тащили его долго, спотыкаясь и падая. Тащили, клали на землю, чтобы передохнуть, потом снова тащили. Видно, что они знали, куда нести, шли безошибочно, не выбирая дороги и не сомневаясь.
Тащили и ругались между собой.
- И зачем нужно было, - хныкал третий, - теперь нам, знаете, что пришить могут?…
- Ничего, не бойсь! День полежит - кто узнает?
- А узнают?
- У, нытик! - замахнулся ушастый. - И чего ты с нами, Левка, увязался?
- Еще не поздно, Гоша, - сказал мордастый, - мы и его свяжем с этим, пусть полежат рядышком…
- Ребята, - захныкал Лева, - я же так, смехом… я с вами… Куда мне без вас?
- Заткнись! - оборвал его мордастый.
Они пошли молча. Несколько минут Ромка слышал лишь тяжелое дыхание, пыхтение да негромкую ругань.
Наконец остановились. Ромка никак не мог повернуть голову, чтобы посмотреть, увидеть место. Вот его снова подняли, протащили через калитку и понесли к недостроенному дому. Втащили в проем двери, пронесли через комнату, впихнули еще в одни двери и, наконец, бросили на обломки кирпича и ракушечника.
- Приехали! - сказал ушастый. - Давайте, старики, покурим.
Молча, торопливо затягиваясь, покурили. Потом ушастый сказал, наклонясь над Ромкой:
- Вот что, рыбалка, запомни. Пожалели мы тебя… может, и зря, но пожалели.
- А лохматый велел кончить! - почему-то визгливо вскрикнул Лева.
- Сволочи, - заворочался Ромка, - подонки, пижоны. Ну, кончайте, кончайте!
- Заткнись, - пнул ногой мордастый.
- Дурачок, - спокойно продолжал ушастый, - ты думаешь, мы под ним ходим? Да? Что пили с ним, значит, нанялись? Да плевал я на лохматого, плевал. Понял? И Игорь плевал, это только вон у Левы коленки трясутся.