Она узнала Майка и даже через стекло маски заметила тревогу в его синих глазах. Он страховал ее, держась за линь, пока они висели над кладбищем затонувших кораблей. Он указал на него, потом быстро – наверх, объясняя случившееся. Прижав обе руки к груди, он изобразил ее плачевное состояние, и она сумела кивнуть в знак понимания.
В голове понемногу прояснялось, и Келли вздрогнула, вспомнив, каких глупостей наделала. А как еще она могла поступить? Обратное течение тащило бы ее, пока не кончился запас воздуха. Медленно, издалека проступило воспоминание о панике Нила, из-за которого все и случилось.
Показывая наверх, она попыталась спросить, долго ли им предстоит быть здесь перед подъемом. Когда Майк поднял четыре пальца, она про себя застонала. Четыре часа!
Внутри у нее все болело, а сознание то и дело затуманивалось. Говорят, когда тонешь, перед глазами проносится вся жизнь. Она оглянулась на свое прошлое, оживив сомнения и страхи, надежды и стремления.
Майк увидел, что ее лицо исказилось, словно от боли, и в испуге дотронулся до нее. Она тускло улыбнулась и снова погрузилась в воспоминания.
Она понимала, что, несомненно, просто любит Майка и впервые в жизни обрела душевный покой. Последние недели она делала то, что ей нравилось, без оглядки на чье-то одобрение или неодобрение. Из ее характера как бы ушло упрямство и своеволие. Но, подумала она с горечью, может быть, ей уже не придется пожинать плоды ее запоздалой мудрости.
Прибыл Ронни с тремя спасателями. Он принес подводную грифельную доску, на которой нацарапал сообщение, что наверху ждут представитель береговой охраны и врач. Он был готов сменить Майка. Но тот только покачал головой, не желая никому перепоручать заботу о Келли.
Когда она окончательно пришла в себя, то безмерно удивилась. Вместо одного лица, тревожно глядевшего на нее из-под маски, она увидела сразу пять. Майк спросил ее с помощью грифельной доски, не чувствует ли она головокружения. Келли отрицательно покачала головой. А оцепенения? И снова она ответила отрицательно. «Все будет хорошо», – написал он, и она слабо улыбнулась. Стерев надпись, он нацарапал: «Полпути. Еще два часа». И она снова кивнула.
Спасатели приходили и уходили, но Майк оставался. Келли была без сил, но уже можно было надеяться, что опасность миновала. Обнимая ее, Майк чувствовал острую боль при мысли, что это, быть может, в последний раз. Когда все кончится, она будет, наверное, благодарна ему за спасение, но он не хотел принимать ее благодарности. Он желал ее, мечтал о ней, но у них не может быть общего будущего, если она не ответит на его любовь сама. Все, что он мог сделать, – это ждать.