– Сын! – воскликнул Роберт. – Моя жена родила сына!
– Ребенок в порядке? Вообще все в порядке? – Морлэнд в беспокойстве даже попробовал приподняться на локте. Роберт поспешил к нему, сияя от радости.
– Прекрасный ребенок, – проговорил он, – небольшой, но в полном порядке – и здоровый, я бы даже сказал, крепкий. И с Элеонорой тоже все хорошо – быстрые и легкие роды, – она шепнула мне, что даже не успела устать!
Морлэнд пропустил последнее замечание мимо ушей. Элеонора его совершенно не интересовала.
– Наконец-то сын, – прошептал он, и его лицо осветилось почти благоговейным восторгом. – Благодарю тебя, Всевышний, за твою беспредельную доброту. И за то, что ты даровал мне сил дожить до этого дня.
И больной откинулся назад на подушки, исчерпав последние остатки сил. Рука его лежала на голове собаки, глаза были устремлены в потолок, но с жесткого, старого лица Морлэнда не сходила улыбка.
– Отец, может быть, ты теперь пообедаешь? – вспомнил Роберт, ибо Морлэнд отказывался есть и пить, пока Элеонора рожала. Но Морлэнд слабым жестом отослал сына.
– Пусть ко мне придет Уильям, – прошептал старик. – И принесите ребенка.
Сразу же после того, как младенца обмыли и перепеленали, Роберт, окруженный обеспокоенными женщинами, понес его на подушке вниз, в комнату Морлэнда. Серьезный и печальный Уильям стоял рядом со своим господином, поддерживая его за плечи; Дурасу было приказано лежать в углу, чтобы не путаться под ногами, но глаза собаки неотрывно следили за хозяином, и она легонько скулила при каждом звуке или движении.
– Вот и ребенок, отец, – сказал Роберт; голое его звенел от гордости. – Красивый, крепкий мальчик.
– Дай его мне, – слабо проговорил Морлэнд. Младенца положили на постель рядом с ним, и старик впился взглядом в маленькое сморщенное личико, стремясь найти в нем что-то такое, о чем знал лишь он один. Глаза ребенка были плотно закрыты, а губы легонько двигались, словно младенец тихо молился. Он был крохотным и беспомощным, и Морлэнд, беря его на руки, вдруг почувствовал прилив нежности, которой не испытывал со времен собственного детства.
– Сын. Наследник всего, что у меня есть! Его надо будет назвать Эдуардом, – распорядился старик. Он положил свою исхудавшую, трясущуюся руку на головку спящего младенца. – Я благословляю этого ребенка. Да спасет его Господь от всех горестей и бед. И пусть вырастет и станет сильным, благочестивым мужчиной. Он рожден джентльменом, и в то же время он – Морлэнд. В нем – честь и будущее всей семьи.
– Аминь, – хором откликнулись все собравшиеся, и тут же Энис поспешила забрать у старика ребенка. Она заметила, как по лицу больного пробежала тень нечеловеческой усталости, словно он до самого конца копил в себе силы для чего-то очень важного и теперь, когда последнее дело было сделано, силы его иссякли.