Сесилия замерла в ожидании. Александр долго размышлял, словно с трудом выдавливая из себя что-то.
— Инициативу проявил Ханс. Это был опытный юноша. И он проникся ко мне симпатией. Он посмотрел на меня пристально, испытывающе, властно… Я не мог поверить своим глазам! У него была такая привлекательная внешность, да, ты бы видела его! И я с головой увлекся им, увидел в нем надежду, ведь он был во всех отношениях славный парень. И в то же время я подавлял в себе эти чувства.
Увлекшись, Александр с трудом подбирал слова, отдельные предложения теряли между собой связь, казалось, что он хочет выплеснуть все сразу, не заботясь о последовательности.
— И как только твои нервы все это выдержали, — сказала Сесилия.
— Много раз я был на грани срыва, — признался он. — Я бродил по коридорам замка в надежде увидеть его, бывал в тех местах, где, как я знал, можно было его встретить, болтал Бог знает о чем с женщинами… О, Сесилия, я был в таком страхе! Я просто холодел от ужаса! И вот однажды Ханс спросил меня, не хочу ли я навестить вместе с ним его друзей. Долго колебавшись, я сказал «да».
Теперь ей хотелось зажечь свет. Ей хотелось видеть его глаза, видеть, что он замечает ее симпатию к нему. Почувствовав, что он нуждается в ней, она взяла его за руку и слегка пожала ее, а потом отпустила, немного отодвинулась, решив, что ему не понравится слишком интимная атмосфера.
Немного помолчав, Александр продолжал:
— Ханс все понял! Он видел меня насквозь! Возможно, слишком красноречив был мой испуганный взор, ищущий его взгляда. И вот я встретился с его друзьями. Они были такие же, как и я, и их было много, Сесилия! Я могу назвать имена, услышав которые, ты упадешь в обморок. Сначала я был невероятно смущен, но все они были такими дружелюбными, рассказывали о своей жизни, потрясающе похожей на мою. А самое главное — они научили меня наконец принять непонятное. Научили превозмогать стыд, скрывать все от других, так чтобы не выдавать их, своих собратьев. Они разъяснили мне, что предстать перед судом окружающих — самое большое испытание. Но между собой они бывали счастливы, когда им удавалось побороть сомнения.
Он обхватил руками колени.
— В тот вечер Ханс был у меня дома, — тихо произнес он. — И больше я ничего не скажу.
— Об этом и не нужно говорить, — упавшим голосом, со слезами на глазах, сказала Сесилия. — Значит, Ханс был твоей единственной… привязанностью?
— Да. Нам было хорошо два года. Но в конце концов нас разоблачили, как ты знаешь. Ханс часто бывал ко мне равнодушен, словно ему доставляло удовольствие мое беспокойство. Возможно, он считал себя каким-то особым, неуязвимым и бессмертным существом. Он бросил меня. У него появился новый мужчина, недавно приехавший в этот город и поэтому не подозревающий, что я — бывший друг Ханса. Как тебе известно, из-за него пострадали многие…