Слова Ника стали для нее полной неожиданностью. Ничего подобного ни ей, ни ее сестре и бабушке не пришло бы в голову.
Но поверить в услышанное было выше ее сил.
– Это невозможно, – решительно отмела она предположение Ника. – Если бы Карен была в городе, она бы дала о себе знать. Она знает, как мы волнуемся. И зачем ей прятаться? Зачем связываться с бродяжками, рассказывать им, как пробраться в комнату Кейта и что там взять? Нелепость. Полный абсурд. Как ты можешь обвинять Карен в таком преступлении? Ты ведь представления не имеешь о том, какая это девочка!
– Вот почему мне нужно все разузнать досконально, Сьерра. И только ты можешь мне помочь в этом, – спокойно сказал Ник. – По словам твоей бабушки, Карен очень неуравновешенная, вспыльчивая девочка. Такая способна выкинуть что угодно. Разве то, что она сбежала от матери, не подтверждает мою правоту? Карен хорошо знает Эвертон и могла убедить своих приятелей приехать сюда.
– Ты выстраиваешь логическую цепочку доказательств, но это не имеет никакого отношения к действительности, – с трудом выдавила из себя Сьерра. – Карен любит нас. И она никогда не стала бы подговаривать чужих ребят забраться к нам в дом и что-то украсть. И что хуже всего – из комнаты своего погибшего брата.
– Но ведь она убежала от матери и не сообщила вам, где находится. Зная, как вы будете волноваться, как вы будете беспокоиться, – напомнил ей Ник. – Вы предполагали, что она способна на такое?
На глаза Сьерры навернулись слезы, и ей стоило больших усилий сдержаться, чтобы не заплакать.
– Нет, – едва слышно сказала она.
Ник наблюдал за ней, испытывая двойственное ощущение, но лицо его оставалось бесстрастным.
– И тебе, и Ванессе трудно представить, на какие отчаянные выходки способны подростки, пережившие стресс, когда они ожесточаются, когда им кажется, что весь мир настроен против них. В какую ярость они впадают оттого, что не в состоянии справиться с нанесенной им раной. Когда они не могут ничего поделать со своей болью и страданием. А я могу. Я прожил шесть лет в приютах и видел таких детей. И сам пережил нечто подобное.
Глаза Сьерры широко распахнулись:
– Ты?
Он коротко кивнул:
– Но мои страдания не шли ни в какое сравнение с тем, что переживали другие. Ведь я когда-то жил с родителями, у меня была хорошая семья, где все любили друг друга. Все оборвалось с их трагической гибелью. Мне исполнилось тринадцать лет, когда папа и мама попали в автокатастрофу. И поскольку у меня не было близких родственников, которые могли бы взять меня к себе после смерти родителей, меня отправили в приют. Там я познакомился с ребятами, у которых родители были живы, но бросили их на произвол судьбы, не хотели себя обременять – или просто не могли – заботой о них. Больше всего я сблизился с Ади и Юнис. Но там было и много других ребят. Их жизненный путь оказался не таким гладким. Теперь их дети скорее всего тоже сидят в тюрьмах. Это замкнутый круг, в котором злость порождает ожесточение, а оно вызывает еще большее озлобление и агрессию. Двое подростков, которых я встретил у Ади, тоже не могут вырваться из этого кольца зла.