– Да. Прабабушка оставила мне свой дом, и теперь я здесь живу. – Она всегда так отвечала, чрезвычайно гордая своей связью с островом. Корни ничего не значили для ее матери, но для Вэл было важным это воссоединение. Родители ее отца, чьим единственным сыном он был, погибли при обстреле посольства в восьмидесятых годах. Теперь и папа умер. У нее ничего не осталось в Гринвиче, а как сложится ее жизнь здесь, время покажет.
Мак доел многослойный бутерброд с ветчиной, сыром, салатом и луком и отодвинул стул от стола. Положив ногу на ногу, он взял свою чашку, посмотрел на ее содержимое и отставил в сторону.
– Еще чаю? – спросила Вэл. – Сейчас подогрею воду. – Спасибо, не надо.
Мак нахмурился. У Вэл появилось ощущение, что его мучает какая-то мысль, и он размышляет, как лучше ее озвучить.
Пожалуйста, только не говори мне, что ты передумал относительно нашего уговора, обеспокоенно подумала Вэл. Пол прогнил, трубы подтекают, а у нее почти не осталось денег, чтобы нанять другого работника.
Заметил ли Мак, как она на него смотрела, когда он стоял на стремянке или когда выбирался из-под дома? Чувствует ли он себя неловко, живя с ней под одной крышей? В таком маленьком доме у них не было никакой возможности избежать тесного контакта. Они все время нечаянно сталкивались друг с другом в кухне, случайно касаясь руками друг друга, или в холле, когда она несла корзину с бельем, а он – инструменты.
Однажды ночью, борясь с бессонницей, Вэл забрела на кухню за стаканом молока и обнаружила там Мака. Босой, с обнаженным торсом, он сидел на стуле, повернувшись к окну, и не мог видеть, как она вошла, не мог слышать ее шаги, но ему не нужно было оборачиваться, чтобы почувствовать присутствие Вэл.
– Не можете уснуть? – хрипловато спросил Мак.
– Хочется пить, – пробормотала Вэл, наливая себе молока.
Она поднялась в спальню, поставила стакан на столик рядом с кроватью, но так и не выпила молоко просто забыла о нем. Ее мысли сместились в сторону чего-то более приятного, чем добраться до сути того, что же на самом деле произошло в Гринвиче.
На следующий день ни он, ни она не упоминали о ночном эпизоде. Мак, должно быть, прекрасно знал, что женщины считали его привлекательным, и воспринимал это как должное. Слава богу, они оба были разумными взрослыми людьми, а не впечатлительными, импульсивными подростками.
– Почему бы нам не переместиться туда, где теплее, прежде чем мы примемся за новую работу? – небрежно предложил Мак. Вэл как-то пожаловалась на постоянный холод, а кухня располагалась на северной стороне и была больше всего подвержена сквознякам.