Джеймс поднялся.
– Оставляю все на ваше усмотрение. Я помогу вам отнести поднос.
– Ни в коем случае. – Элери подхватила поднос, прежде чем он успел его взять, однако Джеймс последовал за ней на кухню и, усевшись за стол, молча, наблюдал за ней.
Когда она закончила, Джеймс поднялся, загородив, ей дорогу к двери. Он взял ее за локти и улыбнулся, глядя на нее сверху вниз.
– Джордж Ридерс предупреждал меня, что вы – подарок небес, но он не знал о вас и половины.
Элери застыла, остро ощущая прикосновение его рук через толстый шерстяной свитер.
– Всегда рада помочь. – Она подняла глаза, на мгновение завороженная выражением откровенного желания в его взгляде, и резко отвернулась, когда он склонился, чтобы поцеловать ее. Его губы задержались на ее щеке, затем он отпустил ее и, плутовато улыбаясь, проводил до двери.
– Всего лишь в знак моей глубокой признательности.
Пока Элери ехала домой в машине, ее щека не переставала гореть от его поцелуя. Джеймс в тот момент явно желал ее. С учетом этого обстоятельства, назойливо нашептывал ей внутренний голос, едва ли разумно снова работать с ним.
Ну и что? – яростно возразила себе Элери. Принцип вести себя разумно превратился почти, что в религию, которую она фанатично исповедовала всю свою взрослую жизнь в наказание за единственное полузабытое грехопадение. Элери отлично знала, что ее считают умной, уравновешенной дочерью Конти. Но иногда соответствовать этой репутации становилось не только трудно, но и смертельно скучно.
Когда Элери вошла в гостиную, Кэтрин Конти смотрела выпуск новостей по телевизору, уютно расположившись на диване. Она с улыбкой посмотрела на дочь.
– Привет, cariad. Как там мистер Кинкейд?
– Ему лучше. Он просил поблагодарить тебя за рагу. – Элери села, настороженно поглядывая на мать. – В ресторане было хлопотно сегодня?
– Да нет, как обычно по понедельникам. – Кэтрин выключила телевизор. – Они вполне могли обойтись без меня, вот я и решила спокойно попить чаю.
Затишье перед грозой, подумала Элери и решила сразу же перейти в наступление.
– Надеюсь, я тебя не очень огорчила?
– Нет. Я не слепая, Элери, и понимаю, что работа в кафе тебе не по сердцу. – Кэтрин пожала плечами. – Ты готовилась к совершенно другой деятельности. Вполне естественно, что ты хочешь вернуться к тому, чем владеешь в совершенстве.
– Так ты не возражаешь? – изумилась Элери.
Мать фыркнула.
– Конечно, возражаю. Но я в состоянии понять и твою точку зрения.
– А папа?
– Твой отец – человек другой культуры и традиций, милая. Но я убедила его, что, пытаясь держать тебя в узде, он может добиться противоположного эффекта.