До чего же несправедлива судьба, думала Элери, расстраиваясь все больше по мере того, как вечер близился к концу. Джеймс, должно быть, зашел пообедать, увидел ее за стойкой бара и решил продемонстрировать ей свою новую подружку. В Пеннингтоне хватало мест и кроме их траттории, где можно было неплохо поесть, черт бы его побрал!
Ресторан почти опустел, когда Джеймс и его спутница собрались уходить. Леди отправилась в дамскую комнату, а Джеймс подошел к Элери со счетом и кредитной карточкой.
– Еда была отменная. Передайте мои комплименты шеф-повару, – улыбаясь, проговорил он, пока она обрабатывала его кредитку.
– Я скажу отцу. Ему будет приятно. Джеймс пришел в замешательство.
– Я думал, что он уже отошел от готовки.
– Да, но двое из наших поваров отсутствуют, поэтому у моих родителей, сегодня запарка.
Элери улыбнулась, протягивая ему ручку, чтобы он подписал чек. Она перевела взгляд на Венецию, которая появилась за спиной Джеймса. – Спасибо, что посетили нас, – подчеркнуто вежливо проговорила она. – Спокойной ночи.
– Спокойной ночи, Элери. Увидимся в понедельник.
Когда ресторан закрылся, Элери пошла домой, а родители остались, чтобы закончить все дела.
– Ого, – сказал Нико, оторвавшись от журнала. – Было так ужасно?
– Нет. Я не против иногда помочь.
– В чем же тогда дело?
– Джеймс Кинкейд зашел пообедать. Нико осторожно посмотрел на нее.
– Один?
– Нет, с какой-то рыжей красоткой. Сейчас же перестань смеяться, иначе я тебя убью!
Брат поднял руки, продолжая хохотать, но затем успокоился.
– Да он по тебе сохнет, Эл. Мы, мужчины, разбираемся в таких делах.
– Вот как? – усмехнулась Элери. – Ладно, пора спать, и тебе, кстати, тоже, Нико Конти.
Но когда Нико взлетел по лестнице, перескакивая через две ступеньки, Элери приуныла. Появление другой женщины в жизни Джеймса было трудно переварить.
Если бы она знала, что с Камиллой покончено, то не стала бы так усердствовать, удерживая Джеймса на расстоянии. Да теперь, видно, поздно. Вероятно, таким образом, он хотел отплатить ей за то, что она отказалась заниматься с ним любовью. А ей-то казалось, что Джеймс выше подобной мелочности. Она сама виновата, что вознесла его на пьедестал. У колоссов зачастую глиняные ноги. И Джеймс, похоже, не исключение.