Отец благодарно улыбнулся. Эмма пошла за миссис Грэм в Голубую гостиную.
– Могу предложить вам бренди, викарий. – Чарлз провел преподобного Петерсона в кабинет.
– Полагаете, мне не помешает, милорд?
Чарлз усмехнулся:
– Не знаю.
– Тогда, пожалуй, я выпью стаканчик.
Чарлз подал ему стакан и жестом попросил садиться. Сам же отвернулся к камину. Ему вдруг стало не по себе. Не усидеть ему сейчас на месте. Он и не предполагал, что так разнервничается.
Викарий сделал глоток. Чарлз чувствовал на себе его пристальный взгляд.
– Лорд Найтсдейл, я не собираюсь спрашивать у вас склонения, не нужно также спрягать глаголы или переводить речи Цезаря.
Чарлз рассмеялся:
– Вот и хорошо. Вряд ли удалось бы вас порадовать.
– Чепуха. Вы были отличным учеником. Когда старались. Полагаю, вы и в университете неплохо справлялись?
Чарлз пожал плечами. Он собирался говорить вовсе не о латыни.
– Сэр, причина, по которой я хотел вас видеть… то есть поговорить… Я хотел бы просить вашего разрешения…
– Ну же? Смелее, мальчик мой. Вы ведь не хотите сказать ничего дурного, не так ли?
– Сэр, я хотел бы жениться на вашей дочери.
Преподобный Петерсон выпрямился. Его лицо застыло.
– На Эмме?
– Разумеется, на Эмме. Мэг еще слишком молода.
– Не так уж и молода, но, согласен, Эмма подходит больше. Насколько могу судить, Мэг вообще не интересует замужество. Эмму – да, хотя она не хочет в этом признаться.
– Значит, вы позволите мне посвататься?
– Конечно. Хотя решать все равно Эмме.
– Разумеется. Но я пока не готов ее спрашивать.
– Боитесь, откажет?
Чарлз улыбнулся:
– По правде говоря, он уже отказала, но со временем, надеюсь, я смогу ее уговорить.
Преподобный Петерсон кивнул:
– Вы же знаете, она обожала вас много лет назад.
– Да-да. Я знаю. Но сейчас она ведет себя вовсе не как влюбленная женщина.
Преподобный Петерсон вздохнул:
– Эмма не очень счастлива, лорд Найтсдейл, и, боюсь, тут есть моя вина.
– О чем вы, сэр?
Теперь в замешательстве был викарий. Ему пришлось сделать глоток бренди – большой.
– Вы знаете, что моя жена умерла, когда Мэг не было и года. Роды были тяжелые, и Кэтрин так и не оправилась. Я был в отчаянии, как и Эмма, разумеется. Ей тогда едва исполнилось девять, но она взяла на себя обязанности матери и хозяйки дома. Ей пришлось заботиться о Мэг, вести хозяйство. Мне не следовало этого допускать. Но с другой стороны, время было такое – ей нужно было чем-то себя занять. Понимаете? И я…
Викарий закрыл глаза и сжал губы, словно от приступа резкой боли.
– Сэр, ненужно… Преподобный Петерсон поднял руку:
– Нет, милорд, нужно. – Он вздохнул и поставил стакан на стол. – Я не хотел приводить в дом новую жену. Эмма оказалась прекрасной хозяйкой, а я. с головой ушел в научные изыскания, у меня были мои греческие и римские писатели. Мне казалось, что я счастлив. А еще – что Эмма и Мэг счастливы тоже.