Голова вновь закружилась, но теперь уже от совершенно иного опьянения. Искусительная вкрадчивость ее голоса заставляла его забыть обо всем на свете. А соблазнительная податливость девичьего тела звала немедленно окунуться в водоворот страсти. Ее сияющие глаза излучали негу, а сладкие губы требовали поцелуя…
– Я вижу, ты оказалась способной ученицей своей матушки, – Фридрих резко поставил Элизу на пол. – Но у тебя ничего не выйдет. Ладно… можешь пока остаться. А я на это время переселюсь в отель. – И, объявив о своем решении, Ауленберг шатающейся походкой поспешно покинул дом.
Элиза испуганно смотрела ему вслед, не зная, что теперь предпринять. Ей было одновременно и смешно, и горько, и радостно. Смешно и горько – потому что муж самым постыдным образом сбежал от нее. А радостно – по той простой причине, что Фридрих сбежал, опасаясь пробуждения своей любви. Похоже, матушка была права: женские чары – великое искусство, против которого не в силах устоять даже самые строптивые мужчины.
Дядюшка неторопливо вышел в холл.
– Где он?
– Он позволил мне остаться, – со странной улыбкой ответила Элиза. – А сам решил поселиться в отеле.
– И ты этому радуешься? – задумчиво проговорил князь. – Хотя, возможно, ты права – он показал, что боится оставаться с тобой наедине. Похоже, он все еще неравнодушен к тебе.
На следующее утро в доме появились гости – граф фон Геренштадт со своей супругой. Еще до того, как дядюшка представил ей брата Фридриха, Элиза сразу узнала в нем мужчину, пытавшегося ей помочь в тот злополучный вечер, когда судьба свела ее с Ауленбергом. Хотя почему же злополучный?..
По лицу новых родственников девушка не могла понять, какие чувства вызвало у них известие о женитьбе Фридриха. Графиня оказалась очень милой женщиной с тонкими чертами лица и глазами олененка. Она весьма приветливо поздоровалась с Элизой и выразила уверенность, что они станут хорошими подругами. Но ее муж пристально рассматривал молодую супругу своего брата, словно пытаясь вспомнить, где он мог раньше видеть ее.
После чаепития князь предложил Вильгельму сигары и отошел с ним в сторону, чтобы в общих чертах познакомить старшего племянника с проблемами, возникшими в семье Ауленберга.
Графиня фон Геренштадт осталась наедине с Элизой. Немного смутившись, Элиза решила откровенно рассказать своей новой родственнице о себе. Когда ее исповедь подошла к концу, девушка подняла на Анну испуганные глаза. Она ожидала увидеть, на лице графини презрение и негодование, но встретила добрый взгляд карих глаз, в которых читалось искреннее сочувствие.