– Черт возьми!
– Не смей чертыхаться в моем присутствии! – рявкнул князь. – Я требую, чтобы ты женился еще до Рождества. В противном случае, клянусь: все, что я собирался передать тебе по наследству, получит ребенок твоего брата. Полагаю, что супруга Вильгельма позаботится о том, чтобы подарить ему сына. Подумай об этом хорошенько.
– Проклятье! – снова вырвалось у Фридриха.
Решив, что высказался довольно ясно, князь коротко кивнул непутевому племяннику и быстрыми шагами покинул гостиную.
«Он обращается со мной, как с мальчишкой!» – с негодованием метался по комнатам Фридрих. Неожиданно он понял, что его положение мало чем отличается от той ситуации, в которой находится Элиза. Он так же зависит от своего дядюшки, как она от воли своей матери; Князь Вайер-Мюрау желал полновластно распоряжаться жизнью племянника.
Фридрих чувствовал, что закипает от гнева, но ничего не мог с собой поделать. Никогда в жизни он не был так зол! Милый дядюшка всерьез решил его женить! Но ему вовсе не хотелось стать одним из тех бедолаг, которые подпирают стены на балах, в то время как их жены вальсируют в чужих объятиях мужчин. Он достаточно насмотрелся на женатых мужчин, которые только и делают, что позволяют себе пару-другую бокалов бренди в клубе и разгоняют скуку партией в бридж.
Деньги? Пусть князь подавится своими проклятыми деньгами, Фридрих в них не нуждается. Он не собирается подчиняться чужой воле! Долг, династия, титул – все это только слова, которые легко слетают с языка и тут же теряют смысл. Если уж он когда-нибудь и решит жениться, то не раньше чем в шестьдесят лет. Самый подходящий возраст, чтобы успокоиться и мирно греться возле камина в своем родовом поместье. Но милому братцу Вильгельму он обязательно отомстит – во всем этом чувствуются его происки.
Немного успокоившись, Ауленберг отправился в свой кабинет, где его ожидала бутылочка бренди и отличный табак из Латинской Америки. Ничто не помешает ему вспоминать маленькую девчушку, распевающую пикантные деревенские куплеты.
Все утро Ауленберг посвятил обходу цветочных магазинов. Он решил произвести впечатление и на фрау Розенмильх, обожающую роскошь, и на Элизу, которая усиленно делает вид, что лишена всякой романтики. От множества ароматов у Фридриха кружилась голова, а приветливые продавщицы, очарованные обаянием и элегантной внешностью барона, находились в совершенном отчаянии – они никак не могли понять, из каких цветов он хочет составить букет. Впрочем, этого Ауленберг и сам не мог толком объяснить: цветы были столь же разномастными, как и публика, неспешно прогуливающаяся по улице и парку: самовлюбленные нарциссы и гордые тюльпаны, тепличные розы и скромные ромашки, экзотические орхидеи и пышные хризантемы… В конечном итоге он выбрал два букета, разительно отличающиеся друг от друга.