Фридрих с решительным видом вытащил цветы из вазы, но тут же принялся неуверенно крутить их в руках. Поймав насмешливый взгляд девушки, Ауленберг сердито нахмурился. Он не понимал, что собирается делать с букетом.
А Элиза смотрела не на цветы, а на руки Фридриха. Его длинные, изящные пальцы так ласково перебирали тонкие стебли, что девушка почувствовала легкую зависть к лилиям и странное томление. Чтобы скрыть предательский румянец на щеках, она взяла из его рук цветы и принялась с необычной для себя нежностью устраивать их в вазе.
– Есть определенные правила для составления букетов, которые учат красоте и порядку. Только тогда цветы радуют глаз и поднимают настроение, – назидательно объяснила девушка и провела рукой по безукоризненно составленному букету.
Фридрих с удовольствием взглянул на творение ее рук, но тут же заметил:
– В природе цветы растут привольно, а смотреть на них не менее приятно. И точно так же существуют люди, которые не вписываются в общепринятые рамки приличий, но от этого не становятся хуже. – Он наклонился к девушке и с придыханием прошептал ей на ушко: – Глупые правила придумало наше смешное общество. Но кто может в точности знать – что прилично, а что неприлично?
– Я не понимаю, о чем вы говорите, – запинаясь, пробормотала Элиза. От близости мужчины ее бросило в жар.
– О лицемерии. О том, как глупо выглядит женщина, отказывающаяся принять помощь от незнакомого мужчины только потому, что это не принято. А также о том, что нельзя вести беседу с человеком, который сидит рядом с тобой в кафе, по той глупой причине, что вы друг другу не представлены. И Боже упаси поцеловать руку даме после танца! С этого момента девушка будет считать себя навек опозоренной, если вы на ней не женитесь, – в словах Фридриха невольно зазвучала горечь. – Похоже, что главная цель правил – заставить людей презирать и поливать грязью друг друга. А если убрать все эти правила, то наши достопочтенные господа невыносимо заскучают. Ведь сразу же исчезнут причины скандалов и сплетен, а наш свет больше всего на свете обожает перемывать косточки ближних своих.
Элиза задумчиво слушала барона. Совершенно неожиданно Ауленберг открылся ей совсем с другой стороны, и девушка даже ощутила жалость к нему. Неужели он, такой элегантный и обаятельный, гордый и независимый, настолько беззащитен – перед всевидящим оком высшего света, что вынужден подчиняться глупым условностям?..
Не поднимая на барона глаз, девушка тихо спросила:
– Если вы протестуете против правил, то почему хотели услышать от меня нечто гадкое о мужчине, который проявил ко мне участие? Он настолько плох, по вашему мнению?