– Ты не посмеешь! – Бонни облизнула губы, предвкушая поцелуй.
– Посмею! – ответил он и поцеловал ее так, что Бонни задрожала и у нее подогнулись колени.
В комнате темнело: лишь слабый лунный свет пробивался в окна. Элай расстегнул корсет Бонни. Он обнажил ее груди и начал ласкать их.
Бонни не могла выговорить ни слова, она замерла, чувствуя только его прикосновения.
– Запомни, я сделаю это, – прошептал он, имея в виду завтрашний день. Элай наклонился и облизал ее сосок. – Завтра будет и это, – добавил он, обжигая грудь Бонни своим дыханием.
В это время он занялся другой ее грудью, и Бонни охватило неодолимое желание отдаться ему немедленно. Она забыла, что в доме она не одна, забыла даже о Роз, но Элай все помнил. Внезапно он надел на нее лифчик и застегнул платье.
– Завтра! – повторил он, как клятву.
Бонни изумилась, краска бросилась ей в лицо. Она смотрела на Элая и не находила слов.
– Если только ты не передумаешь и не останешься со мной сегодня.
– Ни за что, – прошептала Бонни, разозленная тем, что Элай только поиграл с ней. Он такой же самоуверенный, как и его дед.
– Не сегодня и не завтра, – отрезала она.
Элай засмеялся и взял на руки Роз вместе с куклой. Если бы он не держал ребенка, Бонни разбила бы об его голову китайский поднос.
– Запомни, что я сказала, Элай, – тихо проговорила она, когда он направился к лестнице, держа на руках спящую Роз, – я приду на вечеринку – никто не может помешать мне, но ты меня и пальцем не коснешься.
Элай улыбнулся.
– Поживем – увидим.
Он проводил Бонни в экипаж. Она была рада, что с ней Кэтти, так как Элая едва ли остановила бы спящая Роз.
Когда они прибыли, Элай отнес Роз на руках в кроватку, Бонни, стоя рядом, осторожно раздела девочку и накрыла одеялом.
– Ты можешь идти, – прошептала она, – с тебя хватит на эту ночь.
Элай вышел из спальни. Бонни проводила его до кухни и, услышав его шаги на лестнице, закрыла дверь.
«Ну и нервы у этого человека», – подумала она, пытаясь заглушить гневом неудовлетворенное желание.
Усталая Кэтти уже ушла в свою комнату. Бонни тоже решила уснуть и забыть о том, что говорил ей Элай.
«Я не подпущу его к себе», – поклялась Бонни не слишком уверенно.
Бонни разделась в темноте. Ее груди набухли и знакомый жар ожидания пронизывал все тело.
– Будь ты проклят, Элай Мак Катчен, – прошептала она, откидывая покрывало и забираясь в кровать.
В эту ночь Бонни спала очень плохо.
Сияло солнце, когда Бонни с Кэтти и Розмари приехала к Джиноа. У ворот уже стояли коляски и пролетки. Их было очень много, и мальчишки ставили мелом на них номера, чтобы знать, кому какой экипаж принадлежит.