– Идем домой.
Взгляд матери прояснился.
– Ты хочешь, чтобы я пошла с тобой?
Бобби села рядом с ней на скамейку. Их тела слегка соприкоснулись.
– Я даже представить себе не могла, – сказала она, – какая ты храбрая.
Александра повернула голову и уставилась на нее в изумлении.
– Храбрая? Вот уж нет!
– Да, очень храбрая. Прошу тебя, идем домой.
Александра все еще колебалась.
– А… Андреас?
– Мы можем ему позвонить, когда вернемся.
Они вместе вышли из парка и направились по Саттон-плейс к дому. Большую часть времени они молчали, но у самой входной двери Александра заговорила:
– Он не знает. О Даниэле.
– Я понимаю. А он должен знать?
Александра покачала головой.
– Нет, если только ты сама не захочешь ему сказать. Решение за тобой.
– Тогда – нет.
Войдя в дом, они не сговариваясь прошли в библиотеку.
– Однажды я спросила папу, – после того как привезла ему картину, – знает ли он, что она означает.
– Он знал?
– Нет, не думаю. Он знает, что картина очень важна, я часто видела, как он смотрит на нее… Она его завораживала – как и меня, впрочем.
– Но теперь ты ее понимаешь.
– Да.
– А что ты думаешь о Дэне? – после паузы спросила Александра. – Что ты чувствуешь?
– Я к нему очень привязана, – улыбнулась Бобби. – Он всегда был добр ко мне. Заботился обо мне.
– Он хороший человек. И его всю жизнь преследовали несчастья.
– Я знаю, – согласилась Бобби. – Несмотря на весь его успех, он всегда кажется немного грустным. Но я не думаю… мне не кажется, что он мой отец.
– Это был бы далеко не худший вариант.
– Я это понимаю, мама. Но мне почему-то кажется… теперь, когда я знаю правду, ты не думаешь, что у меня должно было появиться какое-то чувство узнавания? – Она вопросительно взглянула на мать. – Ну… если бы это был он.
– На этот вопрос я ответить не могу. Дэн спросил, не было ли у меня каких-нибудь интуитивных ощущений, но я действительно ничего такого не чувствовала. Ты никогда не напоминала мне о нем… возможно, потому, что ты слишком сильно похожа на меня. И к тому же я столько времени потратила, убеждая себя, что ты дочь Андреаса… – Она сочувственно взглянула на Бобби. – Для тебя все это так трудно, так мучительно.
– Да нет, ничего страшного, – задумчиво ответила Бобби. – Наверное, все было бы иначе, если бы наша жизнь протекала гладко до этой самой минуты… если бы ты вдруг, как гром среди ясного неба, сказала мне, что я приемный ребенок или что-то в этом роде. – Она улыбнулась. – Но я столько лет гадала, почему отец меня бросил, что легче оказалось принять правду, чем разные жуткие фантазии, приходившие мне в голову. Теперь по крайней мере я знаю, что была желанным ребенком.