Уилкинс нервничал явно неспроста. И чутье Айка, наверное, и на сей раз его не подвело.
– Так что случилось? – Айк даже не попытался скрыть отвращение, звучавшее в его голосе. Когда Уилкинс не ответил, тревожное чувство усилилось. – Вот черт! Какого черта, ты здесь?
– Она смеялась надо мной, Айк. – Он вовсе не так хотел обо всем рассказать Айку, объяснить, почему им надо как можно быстрее убираться из города.
– Ты избил ее? – Ответа не было. – Сильно?
– Ей не надо было смеяться надо мной, – хныкал Уилкинс, – я лишь хотел заткнуть ей рот, но когда мои руки оказались на ее шее, как тут… – он замолк.
– Ты убил ее?! – Айк почти орал. – Ты, паршивый ублюдок!
Леон знал, что Айку все это не понравится.
– Я… не… не… хотел этого, Айк. Это случилось само по себе… – заикался он.
– Тебе, болван, не надо было притрагиваться к ее шее и душить ее! Теперь надо уносить отсюда ноги.
– Мы не можем уехать, – обеспокоенно произнес Уилкинс. – Уэллз и жена проповедника в городе.
– Здесь?! – Айк не мог поверить в такую удачу. Уэллз был здесь, но Уилкинс сделал так, что они не могут остаться. Он бы не мучился угрызениями совести, если бы бросил Уилкинса на растерзание «волкам», в данном случае, шерифу. Но он не надеялся, что ему позволят далеко уйти, когда кое-что узнают о его прошлом, о том, что на его руках человеческая кровь.
Он посмотрел на Уилкинса.
– И как же, черт тебя побери, мы сможем околачиваться здесь в поисках Уэллза и этой рыжей суки? – Айк не ждал ответа. Уилкинсу нечего было ответить.
Он уставился в темноту, в которой утопала улица. Уэллз и та жена проповедника могли быть где угодно.
– Мы сможем найти ее, Айк. Я знаю, мы сможем.
– Ну, понятно, что да, если Уэллз или шериф не найдут нас первыми. Неужели ты думаешь, после того, что ты сделал, они не будут нас искать?
– Ну, она ведь была просто проституткой.
– А ты – просто кусок никчемного коровьего навоза. Пошли. Надо линять отсюда. – Айк вывел из стойла свою лошадь.
– А что делать с девчонкой? – хныкал Уилкинс. Он должен найти эту суку, и она снимет с него порчу.
А потом он убьет ее. Он схватил бы ее за шею, как ту проститутку, которая издевалась над ним, и сжимал бы ее, пока она тоже не стала бы лиловой.
Айк не представлял себе, что значит душить. Он тоже раньше не представлял. Под тяжелым взглядом Айка Уилкинса трясло.
– Рано или поздно они уедут отсюда. Или Уэллз уедет один. Тогда мы доберемся до девчонки. – «И до Уэллза», – подумал Айк. Закончив седлать лошадь, он вскочил на нее.
Уилкинс удивленно посмотрел на него:
– А что мы будем делать до тех пор?