Кэйлеб сурово посмотрел сначала на свою жену, вид которой был неопрятным, а затем в сторону, где находилась могила.
– Извини меня, Кэйлеб, – смогла лишь сказать она, зная, что это все равно не поможет.
– Какое же непослушание, однако, – пробормотал он.
Ханна понимала, что он бормочет что-то себе под нос, разговаривая со своим Богом, но все это касалось ее. Но Ханна молчала, зная, что никакие слова не смягчат ее греха в его глазах. Она сожалела, что так разочаровывает своего супруга, но ничего не могла с собой поделать. Она не была праведницей от природы, как этого хотел Кэйлеб.
– Неужели ты не можешь принять волю Бога, жена? Неужели ты не можешь быть благодарной за то, что в священном писании он указал, как нам жить?
Ханна покорно склонила голову и стойко выслушивала упреки мужа. Она изо всех сил желала смириться с Божьей волей, и многое ей уже удалось. Но Ханна сомневалась, может ли она благодарить Бога за то, что он отнял у нее, оставив одну пустоту.
– Мой ужин готов? – вздохнув, поинтересовался Кэйлеб.
Услышав его вопрос, и без того перепуганная Ханна подумала, что сердце ее сейчас не выдержит.
– Сейчас, все будет готово.
Чувствуя вину, она подняла голову и ждала, когда он отпустит ее.
Он недовольно покачал головой:
– Я молюсь, все молюсь за тебя, Ханна. С тех пор как Бог послал мне тебя как жену, я не теряю надежды, что ты станешь другой. Я так надеялся. Но, видно, ты никогда не станешь той женщиной, которой, как обещал мне твой отец, ты обязательно будешь. – Затем в его голосе появились проблески уверенности и надежды: – Однако Бог не ошибается, мои молитвы не останутся безответными. – Произнеся последнее слово, он неуклюже, как провинившегося ребенка, потрепал ее по плечу: – Ну, иди же, занимайся ужином, Ханна. Я скоро приду.
Внутреннее убранство хижины было таким же невзрачным, как и вся жизнь Ханны, но это был ее дом, и она чувствовала некоторую умиротворенность здесь, когда что-то делала по дому. Она быстро отрезала два толстых ломтя соленого мяса и опустила в горшочек с тушеной зеленью. Затем довольно умело она приготовила смесь из кукурузной муки с водой, добавив одно свежее утреннее яйцо. Когда жир на сковороде растопился, она принялась выпекать лепешки.
Сняв со сковородки последнюю лепешку, Ханна удовлетворенно отметила про себя, что ни одна из них не подгорела. Вытерев о передник руки, она направилась к Кэйлебу сообщить, что ужин готов и она накрывает на стол. Перед ужином необходимо было зажечь фонарь.
Задержавшись в дверях, она ощутила дуновение прохладного ветерка, доносившегося с покрытых травой холмов. Потоком прохладного ветра ей приятно обдало разгоряченное от кухонного жара лицо.