Так что, пока Джеб провожал ее к трехэтажному дому, находившемуся за платной конюшней, Ханна в основном молчала. Дом, к которому они подошли, выглядел довольно элегантно; многочисленные высокие окна были украшены лепниной с завитками. Свежая белая краска блестела на солнце, и на этом фоне выделялась табличка с объяснением о том, что в доме сдаются комнаты.
Джеб едва сдерживал улыбку при виде того, как широко распахнулись глаза Ханны, когда она наконец-то слезла с лошади. Он хотел бы показать ей Новый Орлеан, но потом отбросил эту мысль. У него не было времени бродить по здешним достопримечательностям и демонстрировать их отсталой и невежественной вдове проповедника. Несмотря даже на то, что у этой женщины были такие прелестные шелковистые пряди волос, струившиеся по розовым нежным щекам, и глаза неправдоподобно ярко-голубого цвета.
Ругнувшись про себя, он обмотал вожжи вокруг коновязи и направился к двери. Обернувшись, он увидел, что Ханна не сдвинулась с места и слегка нахмурилась. Он понял, что ее смущает неизвестность, и довольно грубо пояснил:
– Мы пришли.
Ханна медленно привязала лошадь и последовала за Джебом к входной двери. Как только Джеб поднял тяжелое дверное кольцо, чтобы постучать в дверь, сердце Ханны замерло. Она стояла перед лицом будущего, которое было так же неопределенно, как и все то, что случилось с момента смерти Кэйлеба.
Ее охватил страх. Она вспомнила свое детство и пансион, находившийся недалеко от ее дома, в котором управительницей была сварливая старуха, которая кричала на каждого ребенка, задерживавшегося у ее ворот. Ханна представила, как поведет себя человек, который сейчас откроет им дверь, он увидит ее неопрятный вид и то, что сопровождает ее мужчина, не являвшийся ей мужем. Для любой порядочной женщины это было бы равносильно скандалу. Ей вдруг захотелось убежать отсюда, но прежде чем она успела решиться, дверь отворилась.
К счастью, в дверях оказалась не самодовольного вида хозяйка, а мужчина чуть старше самой Ханны, и он улыбался, приветствуя их. Когда он взглянул на Ханну, его улыбка стала еще шире.
Джебу это не нравилось, и он нахмурился.
– Мне надо поговорить с миссис Кипфер насчет комнаты.
– Миссис Кипфер была моей матерью. В прошлом году она скончалась. Я буду рад помочь вам.
Джеб неохотно протянул руку:
– Джеб Уэллз. А это вдова, миссис Барнс. Примите наши соболезнования, – добавил он скрепя сердце.
– Она была хорошей женщиной. Пансионерам ее не хватает так же, как и мне, однако я стараюсь создать хорошие условия нашим жильцам, как это делала мама. Меня зовут Роджер. – Он посмотрел на Ханну, затем на Джеба. – Вам одну комнату? Для вас или для миссис Барнс?