Генерал-адъютант князь Меншиков немного успокоил ее, сообщив, что государя видели внизу, на Комендантской лестнице. Чтобы попасть туда, надо было пробежать множество комнат.
Дворец напоминал разрытую кочку муравейника: люди бегали, кишели, суетились, метались, сталкивались, ссорились, ругались, кричали и не понимали друг друга.
Государыне казалось, что все это уже было когда-то во сне: так же лазила она по нескончаемым лестницам, искала государя, не находила — и никогда не найдет.
Солдаты носили по лестнице из залитых комнат золоченую штофную мебель, картины, вазы, люстры, зеркала и кухонную посуду, домашнюю рухлядь дворцовой челяди. Великан с добродушным лицом, нагнувшись, как Атлас, под тяжестью, тащил на спине огромный кованый сундук, на нем кровать с подмоченной периною, а в зубах держал клетку с чижиком.
По одному из коридоров нельзя было пройти. Слышался топот копыт и ржанье. Лонгинов ступил в навоз: коридор превращен был в конюшню. Лошадей великой княгини Марии Павловны, стоявших на Дворцовой площади, выпрягли и втащили сюда, в первый этаж, чтоб спасти от воды.
На крутой и темной лестнице кто-то крикнул снизу грубым голосом, не узнав государыни:
— Куда лезете? Ходу нет: вода.
И почудилось ей, что невидимые струйки в темноте лепечут, плещут, как будто сговариваясь о чем-то грозном, — тоже как во сне.
Какие-то люди приносили что-то завернутое в белое.
— Что это? — спросила государыня.
— Утопленница, — ответили носильщики.
Валуева взвизгнула, готовая упасть в обморок: боялась покойников.
Когда прибежали на Комендантскую лестницу, то узнали, что государь здесь давеча был, но ушел в Эрмитаж, где с Миллионной большое судно прибило. Надо было бежать наверх по тем же лестницам, а по дороге опять кто-то крикнул, что государя нет во дворце — только что уехал на катере.
Пробегая через собственные покои, государыня увидела стол, накрытый к завтраку, и удивилась, что можно есть. Но Лонгинов успел захватить хлебец с ломтиком сыру и на бегу закусывал.
В больших парадных залах все еще было спокойно. За окном — кончина мира, а у окна два старичка камергера уютно беседуют о новом балете «Зефир и Флора».
Увидев государыню, склонили почтительно лысые головы.
Эти спокойные лица ее утешили было; но тотчас подумала: «Такие лица у таких людей будут и при кончине мира».
В голубой гостиной великая княгиня Александра Федоровна и фрейлина Плюскова стояли на диване, подобрав юбки.
— Ай! Ай! — визжала фрейлина. — Я сама видела, ваше высочество: тут их множество! По стенке ползут…
— Что такое?
— Крысы, ваше величество! Да какие злющие… Едва меня не укусили за ногу.