Примерно год назад, сидя за кружкой холодного филанийского пива в одном из кабаков Марсолы, он услышал от Мартина Гентара об искусственных, не встречающихся в природе веществах, способных оказывать на человеческий ум непродолжительные воздействия различного свойства. Стоит напоить человека одним отваром, и он мгновенно забудет, что с ним было вчера, стоит впрыснуть ему под кожу иглой другое зелье, и ему начнет казаться, что вокруг уродливые монстры, а не дружелюбно улыбающиеся соседи. Закрывшийся в его доме ученый муж использовал слизь как деморализующее, порождающее видения оружие. Попадая на ткань мундира или сталь доспеха, она уничтожала любой неживой материал, вне зависимости от его прочности, чтобы добраться до кожи живого существа и, просочившись через ее поры, попасть внутрь организма. Наверняка мерзкая с виду, но совершенно не вредящая здоровью слизь вселяла в солдат ужас и страх. Бросая оружие, они что есть мочи бежали прочь, гонимые витавшими в воздухе призрачными чудовищами.
На него же весьма гуманное по меркам любой войны оружие оказало совершенно иное воздействие, и в этом не было ничего удивительного, поскольку далеко не каждый день в гости к мечтающим об уединении и спокойствии затворникам жалуют морроны, существа, хоть и бывшие когда-то людьми, но все же от них разительно отличающиеся. Скорее всего, загадочное вещество действовало на обычного человека в течение нескольких часов, а вот более стойкий ко всяким воздействиям организм бессмертного изгнал инородную субстанцию всего за пару минут.
Осмыслив забавное происшествие (а по-иному охарактеризовать случившееся с ним моррон не мог), Штелер сделал три вывода. Первое, затворник, без сомнения, был мужем ученым и разбирался в природе живых и неживых тел куда основательней, чем напыщенная университетская профессура. Второе, быть может, это существо и было богомерзкой тварью, но отнюдь не задавалось целью извести род людской, а иначе не боялось бы не только убивать, но даже калечить людей. И, третье, пожалуй, самое печальное для моррона, он зря позабыл в Денборге коммуникационную сферу. Теперь он не мог связаться ни с одним из собратьев по клану, а занудные наставления и поучения Мартина Гентара были бы сейчас как никогда кстати…
Поврежденные мышцы еще не обрели былую упругость, но уже и не походили на кусок дерева. Штелер осторожно согнул ногу в колене и, убедившись, что способен ходить, поднялся и взялся за ручку запертой то ли на засов, то ли чарами двери. Сидеть на прежнем месте было не только бессмысленно, но и опасно. Наблюдавший за его пробежкой дежурный офицер явно неправильно истолковал довольно продолжительную остановку. Наверное, он подумал, что самозванец, собиравшийся обманом присвоить проклятый дом, смертельно ранен и умирает, поэтому и решил поспособствовать облегчению перехода заблудшей души в мир иной. Трое солдат, стоявших возле него, по краткой команде дружно вскинули мушкеты и прицелились, как догадался моррон, совсем не в выглянувшего из окна колдуна и не в растекающуюся по стенам дома слизь. Еще секунда, и ночную тишь нарушил бы залп из трех выстрелов, но, к счастью, со второго рывка дверь поддалась и с чудовищным скрипом открылась. Тот, кто самовольно поселился в особняке и так сильно запачкал чужое имущество, признал в бароне Аугусте ванг Штелере истинного, законного владельца.