Объятый тоской и унынием (я очень хорошо тогда ощутил, в каком состоянии сводят счёты с жизнью самоубийцы), я бесцельно гнал машину в ночь, заехав в итоге в какую-то рощу. И, заглушив мотор, уставился из окна на покрытую дождевыми лужами землю. Никакого отражения, лишь чернота без дна и поверхности. Я совершенно не знал, куда идти и что делать.
И тут ОНО произошло.
Боль не ушла. Обстоятельства ничуть не изменились. Но изменился я сам, в своём отношении к ним! Внезапно стало не важно, что происходит в моём уме среди бури эмоций. Болезненные чувства остались, но исчезло «я», нещадно мучимое ими. Будто мои мысли и эмоции уже ничего не значили, потеряв былой смысл, силу, влияние. Я стал свободен, существуя теперь не в моменте, а как момент.
В этом состоянии благодати, трансцендентного осознания, простирающегося за пределы личных передряг, я подумал о своей жене и её новом друге – и был ошеломлён сочувствием, испытанным к ним обоим и, и вообще, ко всем живым существам! Нет, то было куда больше, чем просто сочувствие, – то было глубочайшее сопереживание и ощущение единства всего и вся. Не стало меня, отделенного от других людей, деревьев, звёзд, неба…
Я начал смеяться, всё громче и громче, как будто вся жизнь оказалась космической шуткой, смысл которой наконец до меня дошёл. Если бы кто-нибудь увидел меня той ночью, оглушительно хохочущим в мокром от дождя леске, то наверняка принял бы за утратившего разум. Однако ирония заключалась в том, что впервые в жизни я почувствовал себя наконец полностью разумным. Я оглянулся вокруг – ночь, казалось, наполнилась светом, отражая свет внутри меня. Постепенно он рассеялся, и состояние ясной осознанности прошло, подобно всему в нашем мире.
Все последующие годы я не переставал искать испытанное чувство изначального единства и божественного совершенства. Я страстно возжелал света, как иной человек тоскует по возлюбленной. И оттого перепробовал различные медитации, прошёл многочисленные семинары и тренинги. Меня, конечно, посещали вдохновения – но ничего похожего на извечную простоту озарения в той ночной роще не случалось.
Однако тот опыт раскрыл саму возможность подобного и, как я верю, явился предвидением грядущей судьбы всего человечества. Он создал во мне страстное желание поделиться познанным. Сам поиск начал смещаться от того, что я могу получить, – к тому, что способен дать. Я знал: древние школы и религиозные традиции разработали собственные методы личностного и духовного роста (от йоги и медитации до молитвы), посему пришлось пуститься в путешествия, много читать и учиться. Но не ради себя, а чтобы разделить с другими обретённые дары. В итоге мне удалось найти искомые ответы, однако не в храмах Востока и эзотерических школах Запада, но