— Одну минутку! Ты ничего не позабыл?
— Чего?
— Да того, что я знаю твое истинное имя, малыш Натти. А значит, я имею определенную власть над тобой. Так что теперь всё не так просто.
Мальчишка задумался.
— Теперь тебе сложновато причинить мне какой-либо вред, — продолжал я. — И это здорово ограничивает твою свободу маневра. Попробуй-ка, швырни в меня чем-нибудь — и я тут же запущу это обратно.
— Я по-прежнему могу связать тебя своей волей. Ты по-прежнему вынужден повиноваться моим приказам.
— Да, правда. Твои приказы — это условия, на основании которых я вообще нахожусь в этом мире. Я не могу нарушить их, под угрозой Испепеляющего Пламени. [Примечание: Испепеляющее Пламя — сложное карающее заклинание, состоящее из пятнадцати проклятий на пяти разных языках. Волшебники могут использовать его лишь против демона, умышленно нарушающего приказ или отказывающегося выполнять его. Тот, против кого обращено заклинание, сгорает на месте. Применяется это заклинание лишь в совершенно исключительных случаях, поскольку очень выматывает волшебника, а кроме того, он лишается раба. ] Но я прекрасно могу отравлять тебе жизнь, не отрываясь от выполнения твоих приказов. Например, что мне мешает, шпионя за Саймоном Лавлейсом, попутно настучать на тебя какому-нибудь другому волшебнику? До сих пор мне не давал это сделать лишь страх перед возможными последствиями. Но теперь мне нечего бояться. И даже если ты ясно и недвусмысленно запретишь мне ябедничать на тебя, я найду какой-нибудь другой способ насолить тебе. Например, упомянуть твое истинное имя при ком-нибудь из моих знакомых. Да стоит лишь тебе представить, что я могу натворить, и ты уже никогда заснуть не сможешь от страха!
Сомнений быть не могло, мне удалось запугать его. У мальчишки забегали глаза, как будто он пытался выискать слабое место в моих доводах. Но я был спокоен. Давать поручение джинну, знающему твое имя, это всё равно что швырять зажженные спички на фабрике, производящей петарды. Рано или поздно столкнешься с логически вытекающими последствиями. Максимум, что мог сделать мальчишка, это отпустить меня и надеяться, что меня никто больше не вызовет при его жизни.
То есть это я так думал. Но он оказался необычайно умным и изобретательным ребенком.
— Нет, — медленно произнес он, — я не смогу тебя остановить, если ты захочешь предать меня. Но я могу позаботиться, чтобы ты, в случае чего, пострадал вместе со мной. Ну-ка, ну-ка…
Он принялся рыться в карманах своей потрепанной куртки.
— Ведь должно же было быть… Ага!
В руке у него оказалась небольшая помятая жестянка с надписью «Старина Забористый».