Начало великих свершений… (другая версия) (Авраменко, Орлов) - страница 48

Восьмое октября одна тысяча девятьсот тридцать девятого года. Два часа ночи. Экипажи занимают места в самолётах, сухо чавкают уплотнители, прижатые люками гермокабин. Первые экипажи занимают положенные места, вторые - устраиваются в комнате отдыха. Щёлкает тумблер, дающий питание- кабина озаряется неверным зелёным светом вспыхнувших приборов. Мои руки слегка дрожат, но я знаю, что с первым оборотом двигателей это пройдёт… Свист сжатого воздуха. Медленно, словно нехотя проворачивается гигантская двухметровая мельница винта первого левого мотора, затем первый выхлоп, раздаётся нарастающий гул, глядя на мотор, из патрубков которого начинает бить пламя я пропускаю момент начала запуска двигателей правого крыла, и когда перевожу взгляд на них, а потом назад все четыре мотора уже вращают свои винты. Даю газ- пламя вырывается из патрубков, но тут же стихает, вместе с оборотами, опять выбивается… Наконец всё выравнивается, приборы показывают, что моторы прогрелись. Можно стартовать. По внутренней связи командую радисту запросить разрешение на взлёт, несколько секунд, и в наушниках чётко слышится: " Первый большой, вам - взлёт!" Одновременно с этим вспыхивают прожектора, освещая полосу. Отпускаю тормоза шасси и одновременно подаю сектор газа на себя, давая максимальные обороты. Стрелки приборов двигаются плавно, без хаотического мельтешения, значит, всё работает как часы. Качаю рулями- ничего. Всё работает великолепно, на штурвале не чувствуется никаких заеданий. Самолёт трогается и я сразу сбрасываю обороты, давая пятидесяти шести тонной махине неспешно ползти к началу полосы. Правый тормоз, полный газ- «Мессершмит» разворачивается. Далеко впереди вспыхивает зелёная точка фонаря, вот она моргнула. Полный газ, неспешное троганье. И вот уже под стойками шасси начинают стучать стыки бетонных плит, начинает слегка потряхивать, затем сильнее и сильнее, скорость нарастает на глазах, вот прохожу точку отрыва- тяну штурвал на себя, воздух. Нехотя перегруженная машина ползёт в небо, усеянное звёздами… Почему то в степи звёзды всегда больше, чем у нас, в Европе. Из патрубков ровными светлячками выбивается голубое пламя, я веду машину на высоту и ложусь на курс, держа минимально возможную скорость, надо дождаться, пока взлетят все и соберутся в строй. Высота шесть тысяч, уже час, как мы в воздухе. Взлетели все, неполадок не случилось, и мы строим чёткие девятки, все шестьдесят три, семь девяток. Ярко светит луна. Почему то над облаками она светит ярче чем внизу, неверным светом обливая гигантские плоскости. Я бросаю взгляд на Полярную звезду, затем на стрелку компаса, всё точно… Два часа, пора меняться. Сменный экипаж занимает свои места, мы идём в каюту. Стрелок-радист ставит кофе. Это для меня. Остальные пьют чай. Экипаж у меня русский. Вообще я, кажется, единственный немец на всём фронте. Наконец мой напиток готов, остальные уже лежат на койках, жадно пью, затем тоже ложусь, невидящим взором уставившись в стену… незаметно пролетает время, наши два часа. Второй пилот сдаёт вахту, я опять в кресле. Неполадок не замечено, всё в норме… Через час появляются первые, ещё неверные лучи солнца, и наконец из темноты проявляются силуэты самолётов. Величественная и грозная картина! Чудовищные в своей красоте летающие монстры идут в чётком строю. Замечаю впереди разрыв в облаках, и когда мы проходим его бросаю взгляд вниз- там внизу ещё земля. Так и должно быть… Пересменка. Отдых… Средняя скорость- четыреста километров. Скоро подход к цели. Можно идти быстрее, но скорость нам понадобиться, когда будем уходить назад. Мелькают внизу очертания острова. Отклонение составило всего полградуса. Великолепно для такого маршрута! Даю команду приготовиться. Великолепно- над Токио плотный облачный фронт! Это даст нам возможность бомбить с более низкой высоты чем я рассчитывал, что прибавит точности, но в то же время увеличит риск поражения от зенитного огня… Даю команду рассчитать сброс при увеличении скорости до пятисот километров в нижней точке качели. Штурман даёт команду. Всё, теперь командует он. Сигнал, я перевожу машину в пологое снижение. И вот она пробивает слой облаков. В наушниках команда: "Дорожка!" Я держу машину строго, без рысканья, слышен хлопок пиропатронов, открывающих люки. Толчок: пошли наши пять тонн подарков для Микадо вниз. Триста пятнадцать тонн фугасов и зажигалок для деревянно- бумажного Токио- это что-то… Штурман включает фотокамеру. Чтобы зафиксировать результаты. Остальные самолёты эскадры так же освобождаются от груза. Штурвал на себя, полный газ. «Мессершмит» послушно лезет вверх, освобождённый от груза бомб и части топлива он не в пример охотнее чем в начале набирает высоту, я доворачиваю машину на обратный курс, всё время набирая высоту. Далеко позади и ниже появляются дымки- очнулась ПВО. Поздно, самураи! Поздно! Теперь нас не догнать! Мы уже на восьми тысячах, все шестьдесят три. Впереди- Владивосток!.. За двести километров от него нас встречают истребители, плавно покачивая крыльями в знак приветствия. Вперёд выходит «Хейнкель-МиГ» и занимает место лидера. Он проводит нас на аэродром, где мы совершим промежуточную посадку и дозаправимся, перед тем как вернуться на базу. А вот и он- уютно расположился в излучине Амура. Аккуратно прицеливаюсь и захожу на посадку. Толчок, перевожу винты на реверс, торможу. Наконец машина замирает. Это нечто…