Начало великих свершений… (другая версия) (Авраменко, Орлов) - страница 63

Сидели, пока темнеть не начало. Вокруг вроде немного подзатихло. Только жёлтые бегают, оборону готовят. С нашей стороны постреливают изредка. Мы то наверху сидим, город хорошо видно. Там — пожар, тут — уже не пожар. Нечему гореть. Бойцы мои от скуки давай по дворцу шастать, смотрю — бегут, да шепчутся так возбуждённо, и тащат что-то. Я как глянул — меч! Настоящий, не подделка! Да ещё прямой, европейского типа. И показывают, что там, мол, комнатушка, а в ней этого добра полно. Разобрало меня, пошёл смотреть. Действительно, понавешено всего… Кривые, прямые. Старые, поновее… Мечи и копья, кинжалы, даже глаза разгорелись. Выбрал себе по руке один агрегат, оставить себе что ли, на память? Да тут в брюхе как заурчит, шутка ли: целый день не емши! Пошёл к своим. Поделили мы смены. Да решили отдохнуть, благо уже порешили всё. Утром проснулись, окоченели как неаполитанское мороженое. Помечтали, кто о чём: немцы — о кофе, русские — о чае. А я — о горячем вине… Вдруг часовые машут: началось! Мы позиции позанимали, точно! Забегали гады, засуетились! Глядим, пушку волокут противотанковую. Бысто её установили, а мы бдим. БА-БАХ! И султан взрыва на площади! Потом скрежет, рёв, и как шандарахнуло там! Везде огненные столбы, в воздухе настоящий стон стоит, осколки просто кишат, а у нас одна забота, чтоб свои не зацепили. Залегли эти гады, но потом, когда всё прекратилось, видим, что досталось им не плохо. Хорошо покрошили. И тут первый танк на площади показался, наш «БТ». И на него эти сволочи свою "тридцатисемимиллиметровку" наводят. Тут уж не помню, чтоя заорал, только открыли мы огонь… Грохот от этого «Браунинга» неимоверный! Зато и эффект сногсшибающий: только конечности в разные стороны полетели! Ну, руки там, ноги, куски от голов, каски… Причесали мы их жестоко, да тут наше охранени с тыла заорало, и мы, все. Кроме пулемётчиков к ним бросились. А там — рукопашная! Все в куче, перемешались, стрелять нельзя… Визг стоит, мат! Я почему-то заметил, что русские ругательства — наиболее охотно перенимаемая команда всеми нашими командирами, независимо от национальности. Мозг, он ведь штука странная… И тут смотрю, мне в лицо винтовка летит, с примкнутым штыком. Как уклонился — не знаю! Потом заорал что-то, и в свалку! Мне потом рсские говорят, что про такое только в былинах читали да сказках! Подхватил я свой автомат и пошёл прикладом крушить! Рост то у меня под метр восемьдесят. И что гурки эти, что японцы мне в пупок дышат. Да ещё нашло на меня… Заимение какое-то. Только хряск стоит, да брызги летят. Так и идём, вышибаем гадов из здания. Когда офицера завалил, не выдержали сволочи, побежали, тут я им в спину весь диск и выпустил. Ох и классная же машина! Так и полетели кто-куда!.. Потом где-то с час тихо было, только гремело всё-ближе и ближе, да столбы дыма приближались потихоньку. Танк, тот, кстати, отступил в развалины. И то хорошо, что не сожгли, не дали мы им. У нас один боец решил знак подать, шапкой помахать из-за колонны, раз махнул, а на второй от него только мозги брызнули: снайпер оказался. Правда, вычислили мы того и из крупнокалиберного рассчитались. Ещё часа четыре мы так держались. Те на нас, мы им в ответ. Опять на нас — опять свинца отсыпем. Как то по-дурному всё, тупо: прут и прут в лобовую, словно ничего другого не умеют… мы даже перекусить смогли: когда ребята мертвецов в поисках патронов обыскивали, о и галет нашли, и водички. У офицера даже коньяк обнаружился, в плоской такой фляжечке. Самое плохое потом случилось, когда патроны к концу подошли и мы врукопашную сцепились: мне тогда какой-то гад мечом руку развалил, ну а я, пока он мечом второй раз замахивался, успел под челюсть свой нож вогнать, итальянский. Ещё запомнилось, как каой-то жёлтый в воздух прыгнул, и нашему ногой! Да тот русский оказался: пока японец в воздухе болтался. Присел и со всей мочи правой, да между ног! Как тот заорал, мне даже понравилось! И немец тот. Здоровенный, эсэсовец. Его сразу за ногу ухватил, раскрутил вокруг себя и в толпу! Те так и повалились! Отбились, одним словом… Тут слышим, моторы гудят — опять самолёты. Хотел уже команду «Воздух» подавать, да вовремя спохватился, это наши «Штуки» прилетели. Но, народ. Чего я и врагу не пожелаю, так это под бомбёжкой побывать. Хоть лупили и не по нам, но слишком уж близко подобрались «томми», и швыряло нас, и катало. И песенки от осколков слушали, и дерьмо всякое на нас сыпалось, одного не пойму — как это летуны нас с англичанами не попутали? Ведь отбомбились ювелирно! Самая близкая фугаска в ста метрах рванула… Когда в ушах звенеть перестало — высунулся: вокруг тихо, спокойно. Только воронки да развалины. Красота! От баррикады, которую мы из англичан вместе с ребятами нагромоздили, одни ошмётки. Видать, бомба прямо в кучу и угодила. Месиво, если одним словом выразиться. Груда мяса, внутренностей и того дерьма, которым их перед боем кормили. А тут и опять танки подошли и вперёд. Резерв командования. И подмога из пехотинцев. Да ещё монгольская конница мимо пронеслась. Мы было дёрнулись за ними, только по лестнице спустились, да из подъехавшего броника высунулся офицер в немалых чинах и велел нам ждать на месте. А кого, чего, так и не объяснил. Вот и сидели, ждали, пока сам командующий Малиновский не подъехал вместе с Джихар-ханом. Вылезли они, посмотрели на нас, потом велели своим адъютантам награды принести. Идут вдоль строя, вручают, а Джихар-Хан шепчет: