– Ты – спекулянт. Мой муж – спекулянт.
Он хлопнул дверью, чтобы не наговорить ей гадостей. Тряслись руки. Пришлось ухватиться за перила и несколько раз глубоко вдохнуть.
Все рассыпалось. У Сергея который раз возникло ощущение, будто он находится посреди песочницы. Он только что выстроил изумительные, такие стройные, праздничные замки, но песок предательски сохнет, карнизы и башни трещат, обваливаются, и ничто не может остановить этот естественный природный процесс, поскольку укрепить песок нечем…
Или он все-таки сумеет?
Сергей в последний раз глубоко выдохнул и вернулся в квартиру.
– Лера. Послушай. Давай поговорим…
– Поговорим… – Она отвечала, уставившись в пространство.
Сергей предпринял неловкую попытку обнять жену за плечи, но наткнулся на сплошные углы. Последний месяц Лера вся состояла из острых углов.
– Я тебя очень люблю…
– Это слова! Что ты сделал?
– А что я сделал?
– Зачем ты подал рапорт? Почему ты подал рапорт без меня? Тебе даже в башку не пришло посоветоваться со мной?! Ты разве один живешь? Я что, не человек? Я какая-то вещь, что со мной можно не советоваться?…
– Но, Лера, я…
– Нет, пожалуйста. Помолчи и дай мне сказать. Ты хотел поговорить, так пусть это будет сегодня. Я месяц молчала, надеялась от тебя дождаться чего-то разумного…
– Я хотел, чтобы мы стали лучше жить…
– Это называется «лучше»?! – Лера жестом полководца обвела прихожую, заставленную баулами. – Или это называется «лучше»? – Она распахнула встроенный шкаф. Оттуда посыпались спортивные штаны, сплющенные китайские сумки и пакеты с просроченным сухим молоком. – Это называется «позор», а не «лучше»! Я выходила замуж за офицера, а не за барыгу…
Спустя двое суток он снова трясся в поезде. Вдыхал чей-то вонючий табак, раскаляя горячим лбом лунку в замерзшем тамбурном окне. Мимо проносились гранитные отвалы, сопки, заросшие вечным лесом, заброшенные полустанки, навсегда лишенные огней. Состав изгибался, как суставчатый хвост железного ящера, за окнами мелькали снежные миражи. Сергей вернулся в вагон, раскатал пыльный матрац и забрался на верхнюю полку, в обнимку с калькулятором и стаканом чая.
– Что, с бабой поцапался? – участливо спросил нижний сосед. – Или перед Москвой бздишь? Не трусь, Маша, прорвемся…
Это была его четвертая ходка в столицу, но пока малейших финансовых просветов не предвиделось. Разбогатеть не получалось. Бывший лейтенант Кушко вложил в товар все сбережения и занял еще столько же у друзей.
Началось с того, что старший товарищ Паша Коваленко предложил взять куртки «под „Адидас“», прочее – по мелочи. Якобы на таких куртках кто-то оптом загреб сразу аж штуку долларов. Из плотной вязанки, которую Се-рега, надрываясь, припер из Москвы, удалось продать всего три курточки. Остальное, по великой доброте, согласился забрать какой-то ларечник-южанин.