– Это очень опасно, – предостерегла его Алена, – ты даже не можешь себе представить, насколько опасно. Аль-Рашиди – очень известный террорист, и для его уничтожения ни американцы, ни израильтяне ни перед чем не остановятся.
– А вы? Перед чем остановитесь или не остановитесь вы? – спросил Фархад. – Или вас будут останавливать некие моральные принципы?
– Ты никому не веришь.
– Верно. После того как меня так гадко подставили, я никому не верю. Никому.
– И мне? – спросила она.
Он молчал. Долго молчал. Отвернулся. Услышал, как она вышла из его номера, закрыв за собой дверь. И только тогда он немного расслабился, входя в ванную комнату, чтобы умыться.
Алена вышла в коридор, где ее терпеливо ждал Гладков.
– У меня подтверждение прежнего сообщения, – тихо произнес Гладков, – в нашей группе есть осведомитель израильтян. Но, очевидно, он не из военной разведки, а из МОССАДа. Возможно, его завербовали достаточно давно.
– Они не говорят, кто это? Женщина или мужчина?
– Они этого не знают.
– Четыре человека, – напомнила Алена, – двое из них работали за рубежом. Головацкий – в Румынии, Гацерелия – в Египте. Их могли завербовать там. Хотя не исключено, что агентом может явиться кто-то другой.
– Резников или Кажгалиев? – вспомнил остальных Гладков. – Не похоже. Первый вообще молчун, не любит много говорить, ничем не интересуется, кроме своей работы. А второй слишком молод для такой ответственной работы. Я думаю, что это Головацкий. Он достаточно подвижен, умен, умеет располагать к себе людей. Гацерелия слишком удобная мишень, чтобы ее всерьез рассматривать. Ведь все против нее. Работа в Египте, дипломатическая карьера, знание арабского языка. Но именно поэтому я думаю, что это Головацкий.
– А если мы ошибаемся и возможного агента нужно искать не среди этих четверых? – предположила Алена.
Они увидели, как по коридору идет незнакомый мужчина в армейской форме, и замолчали. Мужчина прошел мимо, вежливо поздоровавшись. Это был канадский офицер. И спустился вниз по лестнице.
– Что вы говорите? – нахмурился Гладков. – Сейчас пятый час утра, и я, очевидно, плохо соображаю. Кроме этих четверых, в группе больше никого нет.
– В нашей группе, прилетевший сюда, семь человек, – напомнила Алена, глядя на своего собеседника.
– Какие семь? – изумился Гладков, даже отступая на один шаг. – Что вы хотите этим сказать? Если не они четверо, то тогда остаются сам Фархад Сеидов и мы двое. Кого именно вы подозреваете?
– Сеидов – вряд ли. Было бы слишком наивным предполагать, что его одновременно завербовали и ШАБАК, и МОССАД. Так не бывает. Значит, остаемся мы двое. Вполне можно предположить, что один из нас работает еще и на чужого дядю. Разве это так невозможно? Или во время вашей дипломатической работы никогда не было ничего подобного? Вы ведь и сейчас работаете одновременно на две организации – МИД и нашу службу.