– Ты ему сказал, что у тебя теперь личная охрана?
– Нужно было сказать. Он бы тогда перестал шутить. Ты не в настроении? Наверно, не выспалась, – пошутил он.
– Нет. Не поэтому, – она подошла к окну, посмотрела вниз. Затем зашла в ванную комнату, включила воду и позвала его к себе.
– Это новая игра? – не понял Фархад, входя в ванную.
Она закрыла дверь.
– У нас много проблем, – сказала она под шум льющейся воды.
– Это у американцев сейчас проблемы. А у нас они уже закончились, – возразил Сеидов.
– Я говорю не о нашем тендере, – возразила Алена, – я получила сведения из Москвы. В нашей группе есть чужой, который информирует другую сторону о всех наших передвижениях и переговорах.
– И я знаю, кто это такой. Твой друг Михаил Гладков. Он одновременно работает и на нашу… – она покачала головой, и он вставил другое слово, – журналистику, и на наших дипломатов.
– Нет, – возразила она, – это кто-то другой.
– Тогда больше некому, – удивился Фархад, – все четверо работают в нашей компании. И, в отличие от тебя, работают уже давно. Насколько я понял, все четверо очень хорошие специалисты, если их отправили в такую сложную командировку.
– Ты не можешь быть серьезным? – спросила она с досадой. – Это не шутки. Я тебе говорю, что в нашей группе есть чужой, который информирует о каждом нашем шаге, обо всех наших переговорах.
– Кто? – спросил Сеидов.
– Не знаю. Я пришла к тебе посоветоваться. Может, ты что-то заметил. Необычное поведение кого-нибудь из этой четверки. Головацкий – геолог, он работал в разных странах, его могли завербовать. Гацерелия – дипломат. Она тоже раньше работала в МИДе, а уже затем перешла к нам на работу в компанию. Кажгалиев – переводчик, он часто встречается с иностранцами. Только у Резникова может быть относительное алиби, но все поставки зарубежной техники идут и через него. Значит, у него могли быть связи с иностранцами.
– Так рассуждали раньше в наших органах, – усмехнулся Фархад. – Если имел контакты с иностранцами или работал за рубежом, значит, мог быть завербован иностранной спецслужбой. Я думал, что те времена давно прошли.
– Они не прошли, – сказала Алена, – в наше время тоже вербуют наших граждан и предлагают работать на иностранные спецслужбы. Этой практике уже несколько тысяч лет, и я думаю, что она будет продолжаться до тех пор, пока существуют государственные границы и государственные тайны.
– Я не знаю, кто из них. Все четверо казались мне нормальными людьми и хорошими специалистами. Кажгалиев вообще очень молод. Вспомни, как его выворачивало, когда мы попали под обстрел. Он совсем мальчик. Резников тоже не похож на шпиона, из него слова лишнего не вытащишь. Подожди, подожди. Я вспомнил один эпизод… – Он прислушался, словно опасаясь, что его охранники сумеют войти в номер и пройти в ванную комнату. – Я, кажется, знаю, кто это мог быть, – перешел он на шепот.