Я вновь начала считать вдохи Эдварда.
Десять тысяч девятьсот сорок три вдоха спустя в комнате раздались другие шаги. Более легкая поступь. Более… ритмичная.
Странно, что я вообще заметила эту разницу, ведь раньше ничего подобного я не слышала.
– Долго еще? – спросил Эдвард.
– Уже скоро, – ответила Элис. – Она становится гораздо четче. Я хорошо ее вижу. – Вздох.
– Все еще злишься?
– Да, спасибо, что напомнил, – пробурчала Элис. – Ты бы тоже умер от злости, когда понял, что оказался в заложниках у собственной сущности. Вампиров я вижу прекрасно, потому что сама вампир, людей тоже ничего – была человеком, а этих странных полукровок вообще не видно! Жуть.
– Сосредоточься, Элис.
– Ах да. Беллу разглядеть проще простого.
Ненадолго воцарилась тишина, а потом Эдвард вздохнул – по-новому, облегченно.
– Она действительно выживет.
– Ну конечно!
– Два дня назад ты не была так уверена.
– Потому что два дня назад я ее толком не видела! А теперь, когда белых пятен почти не осталось, это ясно, как день.
– Можешь сосредоточиться на моем будущем? Сколько времени на часах?
Элис вздохнула.
– Какой ты нетерпеливый! Хорошо, подожди секунду…
Ни слова, только дыхание.
– Спасибо, Элис, – радостно произнес Эдвард.
Сколько?! Неужели нельзя было сказать это вслух, для меня? Я что, о многом прошу? Сколько еще секунд мне гореть? Десять тысяч? Двадцать? Еще день – восемьдесят шесть тысяч четыреста? Или больше?
– Она будет обворожительна.
Эдвард тихо зарычал.
– Она всегда была обворожительной!
Элис фыркнула.
– Ты понимаешь, о чем я. Взгляни на нее.
Ответа не последовало, но слова Элис меня обнадежили: может, я и не похожа на брикет угля, как мне казалось. По ощущениям я уже давно должна была превратиться в груду обугленных костей. Каждая клеточка моего тела сгорела дотла.
Элис ветром умчалась из комнаты: я слышала шорох ее одежды при движении. И тихое гудение лампы под потолком. И легкий ветерок, обдувающий стены дома. Я слышала все.
Внизу кто-то смотрел по телевизору бейсбол. «Сиэтл Маринерс» вели счет.
– Сейчас моя очередь! – услышала я сердитый голос Розали, а в ответ – тихое рычание.
– Ну-ка, хватит! – осадил их Эмметт.
Кто-то зашипел.
Бейсбол не мог отвлечь меня от боли, поэтому я стала опять считать вдохи Эдварда.
Двадцать одну тысячу девятьсот семнадцать с половиной секунд спустя моя боль изменилась.
Хорошая новость заключалась в том, что она начала утихать на кончиках пальцев рук и ног. Медленно, но хоть какие-то перемены! Выходит, скоро боль отступит…
Плохая новость: изменился и огонь в моей глотке. Я теперь не только горела, но и умирала от жажды. В горле была пустыня. Ох, как же хотелось пить! Нестерпимый огонь и нестерпимая жажда…