Взрослые были единодушны: первому они «впаяли на полную катушку», второму — простили все и вообще никак не наказали. Тот подросток, который выбрал «роль жертвы» и продемонстрировал страдание, был единогласно оправдан.
Ребенок привыкает к этой «роли жертвы» и начинает с ее помощью манипулировать взрослыми. Ребенок заплакал, пожаловался на учительницу или ребят во дворе и добился того, что его приласкала мама, погладила по голове. Увидев новую игрушку в магазине, ребенок начинает куксить губы, глаза наливаются слезами, и сердобольная бабушка достает кошелек с последней пенсией и покупает эту игрушку, которая будет уже через пару часов сломана. Вырастая, ребенок учится использовать страдания как средство нападения, как хлыст для близких: «Мама, посмотри, что ты сделала с моей жизнью!», или мужу: «Я столько на тебя потратила сил, я так страдала, а ты!..»
Наши страдания — это всего лишь роль «жертвы», к которой мы привыкли с самого детства. Но что хуже всего, мы настолько вживаемся в эту роль «страдальца», что мир действительно начинает восприниматься нами подобным образом. Постепенно мы начинаем терять способность отличать — где наигранное страдание, а где фактическое, и в результате находимся в состоянии постоянной жалости к себе. Мы упиваемся своим страданием, оно становится ярким переживанием, страстным чувством.
Мы жалуемся всем и каждому на свою жизнь, часами готовы рассказывать о том, как тяжела и драматична наша жизнь, и в итоге страдаем еще больше.
Мы попали на крючок иллюзии страдания.
Мы стали профессиональными актерами, изображающими страдание на сцене собственной жизни. Но мы не замечаем собственной игры только потому, что верим в иллюзию страдания. Игра стала нашей второй натурой.
Мы настойчиво ищем внимания и поддержки, но при этом любое внимание и любая поддержка нам кажется недостаточной. Больше того, чаще все выглядит еще парадоксальнее — мы буквально купаемся во внимании и поддержке, и, тем не менее, все равно уверены, что «никому не нужны». Мы ведем себя, как скупец, сидящий на мешке с золотом и говорящий: «мне мало… Мне мало! больше… Больше!»
Страдания без элемента актерства не бывает. А актеру всегда нужна публика. Но т.к. окружающие нас люди со временем перестают нас понимать и нам сочувствовать, то этой публикой становимся мы сами.
Страдание — это сострадание самому себе. Своим страданием мы сами себе в чем-то потакаем.
На самом деле за любым страданием могут быть скрыты всего три вещи: страх, упрек самому себе и боль.
Это единственная основа, на которой и рождается страдание.