– Благодарю вас, – пробормотал Артур, в ужасе пятясь от стола.
– Но его можно заменить, – рассудительно успокоил Бенджи. – Раз уж он вам так дорог.
– Да, электронный мозг, – сказал Фрэнки. – Самый простенький.
– Простенький?! – взвыл Артур.
– Конечно, – злорадно ухмыльнулся Зафод. – Достаточно его запрограммировать, чтобы он время от времени говорил: «Что?», «Я не понимаю», «Где чай?» – и разницы никто не заметит.
– Что?! – вскричал Артур, продолжая пятиться.
– Вот видишь? – просиял Зафод и тут же скривился от боли, когда Триллиан что-то сделала с его ногой под столом.
– Я-то разницу замечу! – воскликнул Артур.
– Нет, – покачал головой Бенджи. – Вас запрограммируют не замечать.
Форд бросился к двери.
– Простите, мыши, вы классные ребята, но, по-моему, сделки у нас не выйдет.
– Выйдет, выйдет! – хором сказали мыши, и вся прелесть их тонких, писклявых голосков куда-то исчезла.
Два стаканотранспорта с визгом взвились со стола и помчались к Артуру, а тот забился в угол, не в состоянии думать или действовать.
Триллиан схватила его за руку и потащила к двери, которую пытались открыть Форд и Зафод, но Артур был словно загипнотизирован летающими грызунами.
Вдруг дверь распахнулась, и на пороге возникла орава уродливых магратейцев, наемников мышей. Не только сами они были уродливы, но и медицинское оборудование, которое виднелось за ними, никак нельзя было назвать симпатичным.
По счастливому стечению обстоятельств в этот момент каждое сторожевое устройство на Магратее разразилось оглушительным звоном.
– Тревога! Тревога! – взревели динамики. – На планету сел вражеский корабль. Вооруженная группа в секторе 8А. Все на защиту! Все на защиту!
Два мыша раздраженно бегали вокруг лежащих на полу осколков своих стаканотранспортов.
– Проклятие! – бормотал Фрэнки. – Сколько шума из-за двух фунтов мозга какого-то землянина! – Его розовые глазки пылали, пушистая белая шубка ощетинилась каждым волоском.
– Теперь нам остается только придумать вопрос, – глубокомысленно повел усами Бенджи. – Изобрести правдоподобный.
– Трудно, – сказал Фрэнки и задумался. – Что это такое – желтое и опасное?
– Не пойдет, – отмел Бенджи. – С ответом не согласуется.
Они погрузились в молчание.
– Хорошо, – сказал Бенджи. – Что получится, если шесть умножить на семь?
– Нет-нет, – возразил Фрэнки, – никуда не годится. Слишком буквально.
Они вновь задумались. Наконец Фрэнки предложил:
– «Сколько путей надо в жизни пройти, чтоб стать человеком ты смог?»[3]
– Вот! – обрадовался Бенджи. – Это уже лучше! Многозначительно и в то же время бессмысленно. Сколько путей надо в жизни пройти? Сорок два. Великолепно! Фрэнки, ты молодец!