– Ты кто?
Старец вздрогнул, будто его палкой ударили. И все. Леф выпрямился, вздохнул.
– Не знаю, – ответил он на немой Гуфин вопрос. – Может, он и впрямь из-за Мглы – Нурду виднее. Только уши-то у него не проколоты… Может, он из горных идиотов, или с Ниргу, или еще до граничного возраста сюда угодил. Или еще до того, как завелся обычай отлучения от человечества (говорят, такое лет через пятнадцать после катастрофы начали делать) – хотя это вряд ли. Не мог он столько прожить.
– А тот… Ну, ведун тамошний – Хруст или как его? – спросила Гуфа. – Он-то прожил?
– Я же говорил: он зелье против смерти выдумал и все время его пьет.
А Торк сплюнул под ноги (кажется, он лишь в самый последний миг передумал плевать сквозь решетку) и процедил, почти не разжимая зубов:
– Может, хватит этаким зрелищем поганить глаза?
– Хватит так хватит. – Гуфа с видимой неохотой отвернулась от ямы.
А когда они уже начали подниматься прочь из пещеры, вдруг сказала:
– Ежели ничего плохого не приключится, вечером пойдем во Мглу. Втроем пойдем: Леф, я и еще Старца прихватим с собою.
Когда Леф и Гуфа вернулись в очажный зал, женщины уже не спали. Мгла Бездонная знает, что за это время рассказал им Нурд, только Мыца поглядывала на парня с явной опаской, Раха же подозрительно шмыгала носом и прятала от него набрякшие красные глаза. Обе ни слова не сказали парню, и он мысленно горячо возблагодарил их за это.
Едва отдышавшись после подъема, Гуфа принялась готовиться к ведовскому действу: возвращать одному из глаз Витязя обычное человеческое зрение. Она почти до изнеможения задергала Лефа и женщин мелкими поручениями, а когда все уже было готово, вдруг велела парню улечься прямо тут же, в зале, и спать до вечера. Ночь-де предстоит куда хуже прежней, и силы надобно поберечь. Леф было заартачился, но старуха уперла в него тяжкий взгляд наливающихся светлой голубизною зрачков, приступила ближе, поднимая вровень с Лефовым плечом дубинку… Парень не успел увернуться от людоедского оружия и на какой-то миг потерял способность думать, видеть и чувствовать. Даже не на миг – на кратчайший осколок мига. А когда утерянные способности вернулись к нему, почему-то оказалось, что он лежит под стеной на мягком меху, очаг почти прогорел, а из прочих людей в зале остались только Гуфа и невесть откуда взявшийся Торк. Леф забарахтался, пытаясь встать, и ведунья сказала:
– Проснулся? Ты вовремя проснулся, уже вечереет. Садись к огню, поешь, да и пойдем потихоньку.
Это получилось у нее очень по-обыденному, и очумелый с нежеланного сна парень успел протереть глаза, устроиться возле очага и выхлебать полгоршка густого мясного варева, прежде чем осознал, о каком «пойдем» говорила старуха.