Что ж, Истовые всегда норовили устроиться так, чтобы одним плевком и скрипуна с губ согнать, и попасть в снедь нелюбезному соседу. Вот наконец-то и удалось им. Толковейшего мастера заполучили к себе (конечно же, не для лечения) – это одна польза. А еще одна польза от их плевка оказалась в том, что Нурд, успевший за годы приятельства кое-чему обучиться у Фунза, решился работать для себя сам. Иначе и быть не могло, ведь из оставшихся в Мире умельцев мало кто владел тайнами работы с железом, а уж проклятого металла и вовсе ни один в руках не держал.
Да, Нурд сумел кое-что перенять у своего мастеровитого друга, но «кое-что» – это все-таки слишком мало. А когда раскаленное добела железо оказывается в непривычных к нему руках; когда не очень-то сведущий в мастерстве человек пытается одним собой заменить и самого мастера, и всех его помощников; когда пышущий злобным жаром очаг вздувают изделием подслеповатого шорника, который в жизни не видал кузнечных мехов, – когда такое сливается воедино, страшное уже где-то рядом. Вот это-то страшное наверняка было для Истовых не менее желанным, чем выдуманные Фунзом пакостные металки.
Вечером накануне пришествия стаи исчадий Нурд пытался отпустить иззубрившееся лезвие своего любимого меча, чтобы потом переточить его заново. Последнее, что он помнит, – это неистовая белая вспышка, будто бы прямо в очаге вздумало народиться солнце. Нехорошее солнце. Злобное. Ослепительное.
Витязь и Гуфа уверены, что беда пришла все-таки не сама по себе – в очень уж подходящую для Истовых пору она нагрянула.
Конечно же, серые мудрецы не стали бездельно дожидаться случайности. Коль скоро несчастье не успело случиться само по себе до выбранного Истовыми срока, они озаботились помочь неминуемому свершиться вовремя. Это не составило им труда – за последнее время старшие над послушниками сумели негаданно преуспеть в ведовстве. Гуфа, впрочем, говорит, что ведовство Истовых вовсе не ведовство. Подобным умением будто бы владели некоторые из древних послушников, носивших красное. В отличие от Гуфиного ведовства, умению этому может научиться любой человек, однако после ненаступивших дней оно почти забылось. Кое-что сохранили Витязи, но было еще сокровенное знание, позволявшее изменять погоду, призывать на помощь духов скал, огня и прорастающих зерен, подчинять своей воле бессловесных тварей и даже беседовать с бредущими по Вечной Дороге. Это знание исчезло вместе с прежними Истовыми – остались от него лишь опасливые предания да превратившееся в брань слово «колдун». Гуфа полагает, что нынешние Истовые каким-то образом сумели оживить древнее колдовское искусство, сами же Истовые распускают слухи, будто их наделила ведовскими способностями Бездонная Мгла (может, Гуфа и ошибается, но уж Истовые-то наверняка врут).