Он хотел помолиться, но понял, что не умеет. Он несколько раз, сбиваясь и шевеля губами, повторил единственную молитву, которую знал, – «Отче наш», а потом неожиданно для себя понял, что уже молится своими собственными словами, и устыдился их, но других у него не было.
«Господи, Ты знаешь, я совсем не умею молиться. Прости меня, пожалуйста, я не научился, я никогда не пробовал научиться – но я надеюсь, что Ты все равно слышишь меня, Господи, и поможешь нам, если мы не замыслили ничего неправильного. Пусть мы узнаем правду, Господи, пусть мы поймем, чего ждешь от нас Ты, – я хотел бы только этого, если Тебе не сложно. То есть Тебе, наверное, ничего не сложно, но я совсем запутался в словах, Господи, и надеюсь только, что Ты видишь мое сердце и понимаешь, что я имею в виду. Помоги нам, пожалуйста. Пусть там, в ризнице, у них все будет хорошо. Пусть все будет… правильно, Господи. Прости меня, если что не так…»
Сгорая от стыда за свою душевную немоту, ибо у него не только верных слов, но и верных мыслей, кажется, не осталось, Аллен открыл глаза и посмотрел наверх. Из-под купола на него ласково взирал крылатый барельефный лев, его человеческие и почему-то очень знакомые черты обрамляла пышная шевелюра резной гривы.
«Где я видел этого льва?»
Поглощенный чувством беспричинного узнавания – на редкость яркого и чистого dеjа vu – Аллен медленно встал на ноги и только тогда заметил, что молился на плитах в полуметре от обитой бархатом низенькой скамеечки для преклонения колен. На его чистых штанах теперь белели два больших пятна известковой пыли. («По коленям можно узнавать ревностных христиан после мессы», – усмехнулась часть его разума, но сердце его молчало.) Стараясь ступать беззвучно, Аллен прошел по рядам обратно – почему-то ему было неловко поворачиваться к большому деревянному распятию спиной и он все время оглядывался через плечо – и тихонько сел рядом с Марком.
Тут дверь ризницы с треском распахнулась и оттуда стремительно вылетела Мария. За ней не менее стремительно показался дежурный священник в длинной белой одежде – альбе. «Все, конец, сейчас нас отсюда выкинут», – пронеслась бешеная мысль, и Аллен вжался в спинку скамьи. Двое быстро прошли мимо них, только Мария на ходу обернулась и одарила друзей сияющей улыбкой, подняв ладонь в быстром жесте – «порядок»! Священник тоже обернулся и кивнул юношам, Аллен успел разглядеть черные, постриженные в кружок волосы, овал белого, совсем молодого лица – и оторопело подумал: «Да он же мой ровесник!» Прозвучали стремительные шаги, ухнула тяжелая входная дверь, и недоумевающие Марк с Алленом остались в храме одни.