– Он – чемпион столицы по владению мечом, – хвастливо отозвался младший брат, гордившийся Робертовыми достижениями так, будто имел к ним какое-то отношение.
– А сам-то ты как, великий воитель? Роберт, скажи, пожалуйста, он весь в синяках от того, что он хорошо дерется, или от того, что плохо? Я совсем в таких вопросах не разбираюсь…
* * *
До завтрака произошла одна маленькая неприятность – Аллен, возжелавший умыться, ворвался в ванную, забыв, что там сломана задвижка, – и повстречал принимавшую душ Клару, которая недолго думая плеснула в него водой. Но на этот раз худое дерево принесло добрый плод – Марк сделал на дверь новую задвижку, притом что старая сломалась еще года два назад. Потом все дружно сидели за завтраком и вели светские разговоры, и Алленова мама смотрела на Клару с тем молчаливым одобрением, которое у родителей всех времен и народов изливается на «подходящую пару» для их детей. Вообще Елена Августина всем очень понравилась – она была из тех немногих людей, от которых в мир постоянно исходит спокойное добро. Это выражалось во всем – в том, как она разговаривала со своим старым беспородным псом Хальком, которого подобрала на улице и выходила; в ее многочисленных горшках с цветами; в манере ровно и нетребовательно общаться с сыном. Она подарила Кларе свою старую куртку-штормовку, едва услышав, что девушка в таковой нуждается, и попыталась отдать Марии для ее сыночка Алленовы детские одежки. Мария вежливо отказалась, и Елена ничуть на нее за это не обиделась. Узнав, что Йосеф – священник, она очень обрадовалась и отозвала его к полочке в комнате, где стояло несколько икон и маленькая пластиковая статуя Девы Марии. Там она достала из коробочки купленный ею по случаю серебряный нательный крестик и попросила Йосефа его освятить – а то когда она еще до церкви доберется… Потом, когда граалеискатели уходили, спеша на электричку, она, прощаясь с ними в прихожей, невзначай спросила:
– Аллен, а ты крестик-то носишь?
– А то, – ее сын похлопал себя по груди, – конечно, ношу. Тот, крестильный. Чай, я не сарацин какой-нибудь…
– А я, значит, по-твоему, сарацин? – возмутился Роберт, помогавший Кларе надеть ее невесомый рюкзак. – Тоже мне великий столп веры нашелся… Вера – она в сердце, знаешь ли, братик!
– Тогда возьми ты, если хочешь. – И Елена протянула племяннику «свежеосвященный» подарок, раскачивающийся на цепочке. – Я его купила по случаю, чтобы подарить кому-нибудь; к тому же на твой прошлый день рождения мы так и не встретились…
– Спасибо, – тихо и очень серьезно ответил Роберт, застегивая цепочку на шее, и осторожно обнял свою хрупкую тетушку.