Тамра – это больше, чем просто Айз Седай. Она – Престол Амерлин, правительница всех Айз Седай. Прежде она принадлежала Голубой Айя, но полосы на длинном палантине, укрывавшем ее плечи, были цветов всех семи Айя, дабы продемонстрировать, что Амерлин принадлежит ко всем Айя и в то же время ни к одной из них. Некоторые Амерлин в истории Башни относились к этому правилу более трепетно, чем остальные. Например, юбка Тамры состояла из клиньев всех семи цветов, что было вовсе необязательно. Но так ни одна Айя не была забыта и ни одной не отдавалось предпочтение. И даже за пределами Башни, когда Тамра Оспения говорила, короли и королевы внимательно слушали ее, вне зависимости от того, присутствовали ли среди их советников Айз Седай, или Белая Башня ялялась объектом ненависти. Такова была власть Престола Амерлин. Можно отвергать ее советы и не повиноваться ее предписаниям, но необходимо слушать, и слушать вежливо. Даже Благородные Лорды Тира и Лорд-Капитан Детей Света не отказывали ей в этом. Длинные волосы Тамры, с проблесками седины, схваченные украшенной драгоценными камнями серебряной сеткой, обрамляли широкое, исполненное решимости лицо. Она умела вести беседу с правителями, но не принимала свою власть как нечто само собой разумеющееся и не злоупотребляла ею, как в самой Башне, так и за ее стенами. Тамра была честна и справедлива (что не всегда одно и то же) и часто проявляла доброту. Морейн всем сердцем восхищалась ею.
Вторая из сидевших за столиком женщин, Хранительница Летописей при Тамре, была совершенно другого склада. Наверное, вторая по могуществу из женщин в Башне и, несомненно, по меньшей мере равная Восседающим, Гайтара Моросо была всегда честна и обычно справедлива, но доброта, по-видимому, не имела с ней ничего общего. Кроме того, Хранительница питала слабость к роскоши, достойной Зеленой или Желтой. Высокая, можно сказать, чувственная, она носила широкое ожерелье из огневиков, серьги с рубинами размером с голубиное яйцо и три перстня с драгоценными камнями, не считая кольца Великого Змея. Ее парчовое платье было темнее, чем у Тамры, а голубой палантин Хранительницы – ведь она тоже вышла из Голубой Айя – был настолько широк, что его вполне можно было назвать шалью. Морейн слышала, что Гайтара до сих пор считала себя Голубой. Это было бы потрясением для всех, окажись слухи правдой. Ширина ее палантина, несомненно, говорила в пользу этих сплетен, но у каждого свой вкус.
По лицу Гайтары – впрочем, это касалось всех Айз Седай, достаточно долго имевших дело с Единой Силой, – определить возраст было невозможно. На первый взгляд ей можно было дать не больше двадцати пяти, а то и меньше. Если приглядеться, начинало казаться, что ей лет сорок пять или пятьдесят, но годы пощадили ее редкую красоту. А потом все снова менялось. Для знающих людей это гладкое, лишенное возраста лицо было несомненным признаком Айз Седай. Остальных же, а таких было великое множество, привел бы в недоумение цвет ее волос. Убранные резными костяными гребнями локоны были белы как снег. В Башне шептались, что ей более трехсот лет, а это почтенный возраст даже для Айз Седай. Впрочем, говорить о возрасте сестер считалось крайней грубостью. Даже полноправная сестра не избежала бы наказания за подобный проступок, а простую послушницу или Принятую немедленно отослали бы к Наставнице за порцией розг. Но за мысли никто не наказывал.