— А Купала, Колас? Кстати, где они?
— Подались на восток, вместе с большевиками.
— Вот видишь. А тут, в оккупации, остался кто-нибудь?
— Кажется, нет.
— А ты не думаешь, что это симптоматично? — Я ведь говорю, надо готовить новые национальные кадры. Поэтому мы и шарим сейчас по всем уголкам Белоруссии.
— Верней, бывшей Белоруссии.
— Поэтому я и к тебе приехал, Масей, — словно не услышал Острашаб последних слов собеседника. — Перебирайся к нам в Минск, а?
Масей долго не отвечал, чем заставил сильно взволноваться Зазыбу, который все с большим и большим интересом слушал разговор на задней половине и, что греха таить, впервые за нынешнюю осень был на стороне сына. Правда, Масей высказывал в споре с Острашабом ещё не его, Зазыбовы мысли и думал совсем не так, как думал Зазыба, но было в его позиции уже что-то очень стоящее и важное, по крайней мере, совсем не противное сегодняшним задачам и тому, как их понимал Зазыба.
Наконец Масей ответил Острашабу:
— Куда уж мне в Минск! Видишь, я болен. Какой из меня теперь деятель? Да и… Словом, благодарствую тебе за хлопоты и за приезд, но в теперешнем моем состоянии более разумно определять свой образ жизни философией лафонтеновского сверчка — чтобы счастливу быть, надо прятаться. От всех прятаться.
— Может быть, философия эта сама по себе и полезна в ином случае, однако есть причина, которая вынуждает меня снова обратиться к тебе с моим предложением. Не только с целью переманить в Минск. Не думай, что здесь, в твоих Веремейках, всегда будет так спокойно. Немцы скоро начнут набирать в Германию трудоспособных по всей оккупированной территории. В фатерланде не хватает рабочих рук, большинство трудоспособных мужчин призвано в армию. Не хватает как в промышленности, так и в сельском хозяйстве. Из других стран немцы уже начали завозить рабочую силу, ну а у нас только списки составляются. Смотри, как бы и тебе в этот невод не попасть. А он, насколько мне известно, широко будет раскинут.
— Когда же они собираются его раскинуть?
— Наверно, в начале будущего года. На этот счёт у них целый план разрабатывается. Я с подробностями, конечно, не знаком, — мелкая сошка, но кое-что слышал. Например, первыми скорей всего попадутся те, кто отирается теперь по городам и деревням, ища укромного пристанища, то есть так называемые примаки из бывших военнопленных, из окруженцев. Немцы весьма обеспокоены, что много народа оказалось без присмотра. Сперва словно бы сами поощряли, чтобы хоть таким образом уменьшить количество заключённых в концлагерях, а теперь спохватились, потому что не все из отпущенных ведут себя как положено. Кое-где даже хватаются за оружие. Правда, в полицию тоже идут, но не столько, сколько хотелось бы немцам. Эта категория, видно, и станет первой, на которую укажет перст судьбы. Ну а ко второй разновидности, по всей вероятности, отойдут те, кто, будучи белорусом, выдаёт себя за человека иной национальности. Например, католики, которые выдают себя за поляков. Да и поляков, кажется, намечено отселить от нас. То есть всех чужих, тем более что с евреями как-то начали наконец справляться.