Откуда ни возьмись, за плечами Сергея выросли двое мордоворотов, которых он раньше не встречал ни на стройке, ни в городе, и с грацией «омоновцев» заломили руки назад.
«Ах, вы так?.. – даже обрадовался возможности размять мышцы Дорофеев, любивший и умевший подраться. – Это мне уже нравится!..»
Громилы так и не успели ничего понять, кубарем прокатившись по полу. Один с размаху влепился в стену и затих в неудобной позе, а второй гигантским шаром для кегельбана смел испуганно пискнувшего харона вместе с креслом.
– Брэк?..
Увы, радость оказалась преждевременной.
На смену двум выведенным из строя «гориллам» из соседних помещений выскочило шестеро молодцов, и веселье понеслось по полной программе. Пару минут в комнате раздавалось лишь утробное хэканье, боксерские выдохи да матерщина. Хароновские телохранители разлетались, словно кегли, от ударов руками, ногами, локтями и даже головой, но так же легко вскакивали на ноги и снова кидались в драку. Был момент, когда на полу оказались сразу четверо аборигенов, незнакомых с выдающимися достижениями мордобоя будущих эпох, но развить успех Серому не дали.
Откуда-то из-за потных спин амбалов вылетело нечто небольшое, но увесистое и врезалось в висок бойца-одиночки.
Дорофеев «поплыл», чем не преминули воспользоваться нападающие бойцы. Некоторое время они месили упавшего ногами и кулаками, пока их не растолкал в стороны Афанасий – в порванном до пупка балахоне, шмыгающий расквашенным носом.
– Обалдели, костоломы?! А ну – прекратите сейчас же!
Окровавленный изобретатель, казалось, не дышал…
– Ну, если убили!.. Запорю, охламоны!!. На галерах сгною!!!
* * *
– Очнулся, чертяка? Ну, ты, брат, крепок! Я бы так не смог – давно бы Богу душу отдал…
Немного гнусавый голосок харона журчал и журчал над лежащим со связанными руками и ногами Сергеем, а тот думал, что именно сделает с ним первым делом, когда обретет свободу: сразу свернет шею или оторвет вначале что-нибудь, чтобы помучился. Одновременно хотелось и того и другого, поэтому поверженный боец чувствовал себя Буридановым ослом. Нет, не Буридановым – ослом обычным, так как потащился к Афоньке, не запасшись предварительно даже дубинкой…
– Дурак ты дурак, – продолжал гнуть свое новый надзиратель. – Зачем парнишек мне покалечил? Где я теперь таких найду? С переломанными руками-ногами какие из них охранники? Я же с благой целью тебя пригласил, помочь хотел, а ты с порога обзываться начал, ерунду всякую плести, драться полез…
Дорофеев наконец открыл глаза, вернее, глаз, поскольку второй так заплыл, что его обладатель вообще сомневался в наличии этого ценного оптического инструмента. И нельзя сказать, что вид склонившегося над ним Афанасия, все еще шмыгающего носом, распухшим, красным, как свекла, и свернутым на сторону, его не порадовал: ссадины на лбу и щеке, траурные круги вокруг обоих глаз, превратившихся в щелки, – отличный результат одного-единственного броска телохранителем-недотепой.