Он заинтересовался странным монахом, сулящим золотой экю всякому, кто поможет ему найти некого Кота в сапогах. Якобы для того, чтобы сообщить тому о безвременной кончине любимой тети, завещавшей родственнику изрядную сумму.
– Знавал я одного кота, который сапоги носил. Только уж больше года от того ни слуху ни духу. Да и какова же должна быть тетя у этого мошенника?
– А что с ним могло произойти? – Золотая монета из закромов покойного Мишлена легла на стол перед студентом, нервно сглотнувшим при ее виде.
– «Что-что»… – Пропойца схватил себя за горло обеими тощими ладонями и, выразительно закатив глаза, высунул язык.
У Арталетова рухнуло сердце от столь красноречивой пантомимы.
– Да пошутил я, пошутил! – расхохотался студент, увидев, какое впечатление его ответ произвел на «монаха». – Не гостил он на Монфоконе[32] – это уж я точно могу сказать. Я ведь по медицинской части, – понизив голос, приблизил он свое лицо к Жориному лицу, обдав запахом чеснока и застарелого перегара. – А жмуров для вскрытия где еще найти, как не там? Правда, ночью приходится работать: инквизиция – нечистый ее побери… Зато по экю за тушку – чем не заработок?
Георгий хорошо понимал проблемы «вечного студента»: без стипендии тяжело, а поправить свое финансовое положение разгрузкой вагонов – невозможно. Что ж, и в просвещенном двадцатом веке иные успешно совмещали учебу с работой санитаром в морге…
– Однако, – продолжал собеседник, не отрывая жадного взгляда от желтого кругляша с лаконичным вензелем Генриха IV. – И в кабачках я его не встречал уж едва не год. Может, сгинул где-нибудь под забором? Или разбогател! – захохотал он, сам не веря сумасшедшему предположению.
«А ведь последний раз, – спохватился путешественник, – я действительно видел Кота с карманами, набитыми кардинальским золотом…»
Проклятая инерция мышления. Рассуждая о судьбе мошенника, Георгий исходил из его неистребимой криминальной сущности. Согласно банальной логике, ворюга должен был промотать все украденное по кабакам и снова опуститься на дно. А вдруг нет?
«Завяжу, ей-богу завяжу, – явственно послышался Арталетову мурлычущий голосок. – Ну его к черту, этот Париж! Суета сует! Куплю домик где-нибудь в Провансе, заведу корову… Нет, лучше двух… Пять коров заведу! Десять!!! И буду доживать остаток дней в тепле и уюте, всегда при свежих сливках. Может быть, даже женюсь, котяток заведу…»
– Спасибо, приятель, – пробормотал он, выкладывая перед ошеломленным студентом, не ожидавшим награды за столь «исчерпывающую» информацию, второй золотой – португальский муадор. – Ты мне очень помог…