– А потому, – сказала Кэти, – иногда мы решаем уничтожить какую-нибудь ее часть.
За ней, за анодированной сеткой «Клетки», за обрамляющим прямоугольником стекла, не пропускающего внутрь ни молекулы атмосферных загрязнений, висело пустое, безукоризненно гладкое небо Бербанка, образчик небесно-голубого пигмента, предоставленный прорабом Вселенной.
Обрубок уха зарос по краю розовой, гладкой, как воск, кожицей. Странно, можно же было пришить, а потерялось – так реконструировать.
– Чтобы не забыть, – сказал австралиец, по глазам читая мысли Лэйни.
– Не забыть что?
– Не забыть вспомнить. Садись.
Лэйни опустился на нечто если и напоминавшее стул, то лишь весьма отдаленно – хлипкую конструкцию из черных металлических прутиков и ламинированного пластика. Столик был круглый, размером с автомобильную баранку. За синим стеклом колыхались огни невесть какому богу возженных лампад. Японец в ковбойке и круглых, металлом оправленных очках яростно моргал. Австралиец сел на такой же, из обгорелых спичек, стул, полностью скрыв его под своей непомерной, как у борца сумо, горой мускулов.
– Ты вроде справился уже с джет-лагом?
– Таблетки принял.
Вспомнилась тишина в сверхзвуковом самолете, ощущение, что он вроде и не летит никуда, а застыл на месте.
– Таблетки, – повторил толстый. – Гостиница приличная?
– Да, – кивнул Лэйни. – Я готов к интервью.
– Ну что ж… – Мужик энергично помял свое лицо огромными, сплошь в шрамах руками, а затем взглянул на собеседника, словно удивляясь, откуда он взялся. Лэйни опустил глаза на нанопорный тренировочный костюм, словно снятый с кого-то другого – тоже очень крупного, но все-таки малость поменьше. Цвета не разберешь, в такой темноте все кошки серы. Расстегнут почти до середины груди. Чуть не лопается на этой чудовищной туше. Обнаженный треугольник кожи исполосован десятками разнообразнейших по форме и текстуре шрамов, речная дельта из какого-то бредового атласа. – Ну так что?
Лэйни перестал изучать шрамы и поднял глаза.
– Я насчет работы. Пришел на предварительное интервью.
– Серьезно?
– Вы интервьюер?
– Интервьюер? – Неопределенная улыбка, демонстрирующая вполне определенные вставные зубы.
Лэйни повернулся к японцу.
– Колин Лэйни.
– Синья Ямадзаки. – Японец чуть привстал и пожал Лэйни руку. – Мы с вами говорили по телефону.
– Это вы проводите интервью?
Глаза очкарика заморгали еще чаще.
– К сожалению, нет. Я занимаюсь экзистенциальной социологией.
– Я ничего не понимаю, – вышел из себя Лэйни.
Молчание. Синья Ямадзаки смущенно отводит глаза. Одноухий нахмурился.
– Вы австралиец, – констатировал Лэйни.