Снисходительно улыбаясь, Валентин смотрел на беснующихся аристократов как на распущенных детей, не вмешиваясь в их веселье. Пребывая в замке довольно долго, они успели разрушить почти все, что можно. Наблюдая за тем, как глумятся над ценностями Дезсталкеров, Валентин испытывал несказанное наслаждение. С таким же удовольствием он воображал себе, как в один прекрасный день подобным образом разделается и с самим владельцем.
Валентин Вольф сидел в кресле, закинув одну ногу на подлокотник, а вторую на стол. Одет он был, как всегда, в черное. Бледное, как смерть, лицо окаймляли темные, пропитанные масляно-ароматическим составом локоны. Коварный изгиб рта подчеркивали огненно-красные губы, брови с ресницами были густо накрашены. Словом, Валентин во всей красе являл собой образ отъявленного злодея, которым всегда мечтал стать. И, конечно, наркотики, знаменитые наркотики... Не зря говорили, что Валентин потребляет все, что можно вколоть, вдохнуть или проглотить. Нет на свете такого химического препарата, который бы он не дегустировал. Стоило науке изобрести что-нибудь новенькое, как Валентин чуть ли не первым испытывал его на себе. Пропитав тело до мозга костей, наркотики стали необъемлемой частью обмена веществ, служили основным топливом для работы мозга. Сам же Валентин относился к подобной стимуляции как к искусству и постоянно стремился его совершенствовать. Поскольку он считал, что идеального результата еще не добился, то продолжал вести в этом направлении неустанные поиски.
Последним его экспериментом в данной области был редкий эсп-наркотик. Привыкали к нему практически сразу. Процент летальных исходов среди тех, кто его принимал, был хоть и небольшим, но все же внушающим опасения. Однако Валентина это ничуть не смутило. Никакой угрозы жизни это зелье для него не представляло; отправить на тот свет такого бывалого наркомана могла разве что азотная кислота. Благодаря новому изобретению эсперов у Валентина пробуждались небольшие телепатические способности. Он ни на миг не терял контроля над автономной нервной системой, с мыслями же творилось нечто странное и невообразимое. Поглощая одну дозу за другой, Валентин обретал комплексное равновесие исключительно за счет силы воли. Подобно хэйденам, он воспринимал себя как первого представителя новой породы гуманоидов, считал, что в его лице алхимия совершила на эволюционной лестнице шаг вперед. Или по крайней мере в сторону.
Валентин продолжал наблюдать за тем, как Карлос Сильвестри швыряет ножи в представителей Клана Дезсталкеров. Вырывая у великих людей прошлого один глаз за другим, он словно пытался доказать всем и каждому, что ничуть не боится их единственного потомка – непобедимого Оуэна Дезсталкера. Сильвестри был мужчиной высокого роста, длинноногим, длинноруким и на редкость угловатым, с лицом круглым и пухлым, как у ребенка. В его одежде переливались все оттенки красного – цвет его Клана, который явно ему не шел. Волосы на голове он сбривал наголо, а остальную растительность тщательно выщипывал. Карлос Сильвестри прекрасно владел ножом и мечом и в фехтовании, пожалуй, мог бы стать непревзойденным противником – будь он настолько смел, насколько ему хотелось казаться. Увы, Сильвестри всегда был человеком чрезвычайно осторожным, предпочитал не пачкать руки, а действовать через каких-нибудь мелких сошек, наблюдая за происходящим со стороны. Он не мог простить Финли Кэмпбеллу убийство своего лучшего друга, Вильяма Сент-Джона, и потратил кучу времени и денег на то, чтобы отомстить убийце. Однако кого бы он ни нанимал, чтобы убить Кэмпбелла, никому этого сделать не удалось. Появление на общественной арене Блю Блока нанесло могуществу Сильвестри катастрофический удар, между тем Финли вновь обрел власть и влияние. Поэтому Карлосу не оставалось ничего другого, как примкнуть к Валентину, своей последней надежде на спасение. И хотя все сложилось далеко не так, как ему хотелось, этот поступок по крайней мере добавлял чуть больше страсти в каждый из ударов ножа.