После четвертой братины этого показалось мало.
– Что есть эйрир? – спросил Аверьянов поросенка, нажав на штрих-кодере «Пауза».
– Двадцать семь граммов.
– Всего-то ничего, как гайка. Не густо, я согласен! – кивнул Николай, нажимая «Пошел».
Выпив пятый раз за здоровье Бьярни, решили увеличить плату: эйрир золота каждому воину и три с половиной эйрира золота – рулевым.
– И пусть всем построит дома и выдаст припасы бесплатно! – крикнул вдруг кто-то.
Пирующие на мгновение замолкли, обдумывая выступление, а затем, стараясь перекричать друг друга, стали выражать восторг, единодушно соглашаясь с разумным и уместным дополнением.
– И вот еще что! – перекрывая всех, продолжил тот же заводила, предложивший пункт о домах и припасах. – Эйрир золота воину и три с половиной рулевым – это правильно, это разумно… Осталось решить, деревья бури оружия, – это плата за год, за сезон – лето, зима, весна, осень – или за день?
Пирующие притихли, погрузившись в раздумья. Вопрос, поразительный, каверзный, неожиданный, заинтересовал всех пирующих, не оставив никого равнодушным.
После долгой дискуссии, быстро переросшей в перебранку, решено было прения временно отложить, но обязательно продолжить их после десятого ковша.
Праздник катился, все убыстряясь; было так радостно сидеть у большого костра, с чарой в руках, что никто, разумеется, не обратил внимания на две фигуры, уже давно стоящие наверху, на скале, возвышавшейся над бухточкой.
Это были фигуры старика, крепко за семьдесят, и девочки лет восьми.
Так полагается встречать почетных гостей: старый и малая первыми провозглашают встречу и поют «Счастье в охоте вместе сидевшим!».
Старик держал на согнутых руках небольшую оленью шкуру, на которой стоял довольно увесистый туесок – литров на пять.
Туесок содержал в себе самое вкусное лакомство – то, чем положено встречать знатных, богатых, ни в чем не нуждающихся гостей, – сырые оленьи мозги, плавающие в свежей оленьей крови.
Что может быть лучше, вкуснее, уважительнее в этом мире? Ничего. Любой скажет вам: это – лучшее!
Кто найдет в себе силы отказаться от такого деликатеса, изобразив брезгливое недовольство? Никто!
Возле ног старика и девочки начиналась известная только местным крутая тропинка, спускающаяся хитрым серпантином вниз, в бухточку.
Старик и девочка, посланцы коренного населения, ждали, когда их заметят, ждали удачного момента, чтобы, запев величальную песню-приветствие, начать спуск к гостям.
А спуск к гостям был очень не прост для старика, если учесть, что в руках у него был тяжелый туесок с угощением.