Узкая теплая ладошка скользнула под рубаху сзади, погладила по боку, остановилась. Еле слышный шепот:
– Не бойся, Семхон, не надо. Все будет хорошо. Время белой воды скоро кончится. Будет тепло. Мы вернемся домой… Мы будем купаться… Как тогда – помнишь? Ты меня плавать научишь. Ты будешь играть на зубе, а я танцевать, как тогда – помнишь?
Ветка шептала и шептала, Семен чувствовал шершавую кожу ее пальцев у себя на спине и, не видя ее лица, знал, что она улыбается – уверенно и спокойно. А еще он чувствовал, что этот почти бессвязный шепот наполняет его спокойствием и уверенностью, дает ответы на все незаданные вопросы.
Очередной порыв ветра навалился так, что, казалось, своротит весь огромный сугроб, из которого торчит верхушка вигвама. Навалился и… стих. Люди сжались, ожидая нового удара, но его не последовало. Тишина – минута, вторая…
За спиной завозилась под шкурами Ветка.
– Ты чего?
– Ну, я… Я быстро – пока ветра нет! Я сейчас…
– Перестань ты! Вон, в миску пописай – стесняешься, что ли?!
– Ну, Семхон! Хи-хи, я быстро!
– Рубаху хоть надень, не бегай голой…
Семен хотел еще что-то сказать, но замолчал, напряженно вслушиваясь: «Громыхнуло? Это, что же, гроза идет?! Зимой?! Господи, воля Твоя…»
Ветка на четвереньках обошла очаг и, мелькнув голой попкой из-под рубахи, юркнула в проход, ведущий наружу. Семен вздохнул, повернулся и, дотянувшись через смятые шкуры, подтащил к себе комок перепутанных засаленных ремней, среди которых болтался крючкообразный отросток оленьего рога – приспособление для натягивания арбалетной тетивы. Некоторое время он ощупью распутывал эту конструкцию, потом стянул через голову рубаху и, ежась от холодных прикосновений, надел на голое тело обвязку, завязал крепежные тесемки. Потом влез в успевшую уже остыть рубаху.
Бизон наблюдал за его манипуляциями молча. Семен понял его взгляд и пояснил:
– На всякий случай. Тревожно мне что-то.
– Угу, – кивнул воин.
Семен всмотрелся в полумрак и с удивлением обнаружил, что, собственно, его друг-напарник весь вечер сидит в окружении своего арсенала, за исключением, конечно, копья. Лук, колчан, палица – все под рукой, а ведь обычно оружие это хранилось завернутым в шкуру под стенкой вигвама. И обувь он не снял… На Семена накатила волна блаженной спокойной уверенности – с этим парнем мы не пропадем. Веки сами собой опустились, мышцы расслабились: «Все хорошо, Сема, все под контролем – вот так бы и сидеть до весны…»
Нет, это был не сон и, пожалуй, даже не дрема – просто какое-то оцепенение – приятное, надо сказать, оцепенение. Приятное и… знакомое.