– Сетебосу вдвойне приятен труд, – прошипел ненавистный змеиный голос.
– Заглохни! – взревел Даэман.
Он шел между рядами резервуаров, стараясь не взлететь на воздух, и озирался по сторонам. Повсюду плясали смутные тени, однако ни единая из них не заслуживала выстрела.
– Не в состояньи дела завершить, – шептал Калибан из темноты. – Вот, навалил большую кучу торфа, размерил, набросал из мела плиты и рыбьим зубом начертал луну на каждой. Вокруг – шипы, а самую вершину Он увенчал медвежьей головой, вернее, черепом, добытым не в поединке – это слишком сложно, – а найденным в лесу. Никчемная работа, смеху ради. Как надоест, и растоптать не грех. Вот так и Он.
Внезапно Харман рассмеялся.
– Что? – Молодой спутник наполовину прошагал, наполовину проплыл назад, к панели управления, вокруг которой беспорядочно валялись обломки сервиторов, чем-то напоминая картину на жутком столе людоеда.
– Пора выбираться отсюда. – Девяностодевятилетний путешественник потер покрасневшие глаза. – Представляешь, я начинаю понимать, о чем бормочет эта тварь.
– Просперо, – позвал Даэман, напряженно вглядываясь в сумерки между слабо мерцающими баками, – может, хоть ты скажешь, что за треклятый Сетебос такой?
– Божество, которому поклоняется мать Калибана, – ответил маг.
– Ага. И она тоже бродит рядом? – Сжимая в руке оружие, обитатель Парижского Кратера ненадолго зажмурился и потряс головой. Взгляд поминутно заволакивала пелена, и не только из-за плавающих испарений жидкого кислорода.
– Сикоракса жива, но не здесь. Не на этом острове.
– Ну а Сетебос? – продолжал собиратель бабочек.
– Он – противник Тихого. Как и оба его почитателя, горькое сердце, что ждет – и кусает.
Над контрольной панелью запищали датчики: еще три долеченных (или почти долеченных) человека отправились обратно на Землю. Оставалось тридцать пять.
– Откуда взялся этот Сетебос? – проворчал Харман.
– Его занесло из мрака вместе с войниксами и прочими, – ответил маг. – Небольшая ошибка в расчетах.
– Прочими? – спросил Даэман. – Ты, случайно, не Одиссея имеешь в виду?
Просперо расхохотался:
– О нет, беднягу к вам забросило проклятие. Он заблудился на перекрестках времени. Плавание Лаэртида несколько затянулось по вине некой Цицеры, известной самому герою под именем Цирцеи.
– Ничего не понимаю, – нахмурился Харман. – Сейви говорила, что нашла его совсем недавно, в криоспячке.
– Это правда, – кивнул старец. – И все же ложь. Ваша попутчица знала о странствиях Одиссея и куда он направлялся. Хитрецы, не смущаясь, использовали друг друга.
– Но ведь он и есть ахеец из туринской драмы? – не отставал горожанин.