.
Острые копья грозно вздымаются над головами, но тут решает вмешаться брат Нестора Антилох, закадычный друг позабытого всеми Ахиллеса. Рассудив, что грекам не след терять причину для битвы, герой становится рядом с Менелаем, плечом к плечу.
Увидев перед собой сразу двоих легендарных командиров, Эней поспешно отступает.
Двумястами ярдами восточнее этой сцены распаленный Гектор врубается во вражеские ряды с такой свирепостью, что отбрасывает вспять самого Диомеда. Божественные линзы позволяют Тидиду разглядеть неразличимого для прочих Ареса, который бьется с героем бок о бок, и благоразумие нежданно торжествует.
Я все еще помню, что хотел навестить Афродиту, однако разве можно оторваться от подобного зрелища? Найтенгельзер строчит как сумасшедший в своем блокноте. Курам на смех: заниматься писаниной в этом обществе, имеющем не больше понятия о книгах, чем двухлетние карапузы в яслях. Царапай он хоть на древнегреческом, каракули схолиаста ничего не значат для этих рубак.
Ого! Похоже, все обитатели Олимпа вознамерились поучаствовать в битве. Невдалеке от меня возникают Гера с Афиной. Супруга Зевса понуждает светлоокую Палладу вступиться за ахейцев. Та вовсе не против. Покровительница юности Геба, прислужница верховных Олимпийцев, молнией слетает на поле в крылатой колеснице и передает поводья Гере. Афина резво запрыгивает следом, на ходу пристегивая нагрудную броню; хитон богини отлетает, подхваченный ветром. Зато кольчуга жарко вспыхивает под солнцем. Подняв пульсирующий желто-алый щит, бессмертная склоняет меч и посылает на землю яркие зигзаги молний.
– Смотри! – кричит Найтенгельзер, перекрывая шум битвы.
На севере блещет настоящая молния. На раскаленном послеполуденном небосводе вздымается гигантская черная туча, которая постепенно принимает грозные очертания Зевсова лика.
– ЧТО, СЪЕЛИ, МИЛАЯ СУПРУГА С ДОЧКОЙ? – ревет небесный гром. – СЛАБО ТЯГАТЬСЯ С БОГОМ ВОЙНЫ, А? СБЕЙТЕ-КА С НЕГО СПЕСЬ, ИЛИ КИШКА ТОНКА?
Клубы мрака закипают над полем брани; струи дождя и грозовые вспышки обрушиваются на головы троянцев и аргивян без разбора.
Гера спускается на колеснице как можно ниже; перепуганные сыны Пергама бросаются врассыпную, словно раскатившиеся по ковру булавки из кожи и бронзы.
Афина перескакивает в обычную колесницу, управляемую верным Сфенелом, к изможденному Диомеду, на латах и руках которого затвердела корка высохшей крови.
– Уже выдохся, кратковечный? – вопит дщерь Зевса, вложив в последнее слово всю издевку, на какую только способна. – Это ли сын Тидея, великого в бранях? Неужели ты уступишь вот ему?